№7 14.02.2019г.

На прошлой неделе состоялось расширенное заседание коллегии Министерства лесного хозяйства, на котором были подведены итоги работы отрасли в минувшем году и определены задачи на год 2019-й. В его работе приняли участие председатель Комитета государственного контроля Республики Беларусь Леонид Анфимов, заместитель премьер-министра Михаил Русый, начальник Главного управления агропромышленного комплекса Аппарата Совета Министров Татьяна Шедко, заместитель управляющего делами Президента Республики Беларусь Андрей Стрелецкий, заместитель министра природных ресурсов и охраны окружающей среды Александр Корбут, представители других министерств и ведомств, а также руководители областных лесохозяйственных объединений, лесхозов, подчиненных Минлесхозу организаций.

Перед началом коллегии у ее участников была возможность ознакомиться не только с деятельностью областных лесохозяйственных объединений, а также предприятий, которые находятся в ведомственном подчинении Министерства лесного хозяйства, других предприятий отрасли, но и с выставкой продукции, которая производится в цехах лесхозов Могилевского ГПЛХО. Здесь были продукция деревообрабатывающих цехов, элементы малых архитектурных форм, которые могут удовлетворить вкус самого требовательного хозяина подворья, а также разнообразная продукция побочного пользования.

С докладом перед участниками и гостями коллегии выступил министр лесного хозяйства Виталий Дрожжа. Поскольку в предыдущем номере «БЛГ» довольно подробно рассказала об

итогах работы отрасли

, мы не будем повторяться, а остановимся на других аспектах работы коллегии, а также на проблемных вопросах, которые там обсуждались.

(Полный текст статьи читайте в печатной версии «Белорусской лесной газеты» № 7 от 14 февраля 2019 г. )

О том, что они спасли человека, коллектив лесхоза узнал спустя почти месяц. В сообщении спасателей Житковичского районного подразделения МЧС было сказано, что около пяти часов вечера 9 января с помощью автомобильного троса очевидцы происшествия извлекли легковушку из воды.

Ими оказались работники ГЛХУ «Житковичский лесхоз» Владимир Никонович, инженер по охране и защите леса, и Сергей Атаманчук, водитель.

Они возвращались из Ленинского лесничества в лесхоз около 15 часов. Стоял выбор, по какой дороге поехать: по трассе или напрямую — через новый мост по реке Случь. Решили проехать по своей территории, заодно посмотреть порядок в гослесфонде вдоль дорог. Подъехав к мосту, увидели практически посередине реки легковую машину, перевернутую вверх колесами, услышали через шум мотора автомобиля слабый сигнал. Владимир Никонович, недолго думая, снял с себя куртку и соскочил с середины моста к машине — с берега спускаться было небезопасно, так как лед там был очень тонкий. Сергей Атаманчук остался подстраховывать на мосту. Дальше события развивались стремительно. Как выяснилось, в салоне иномарки находилась женщина. Со стороны водителя дверь была уже полностью в воде. Дверь со стороны пассажира невозможно было открыть. Если учесть, что машина, пробив лед, могла скрыться на дне реки, а воздуха в погрузившемся в воду автомобиле оставалось всё меньше, счет шел на секунды. Вырвав заднюю дверцу машины, Владимир Никонович просунул в салон элемент перил, сбитый машиной. Зафиксировал его на льду, чтобы задержать погружение машины в воду, добрался к водителю и помог ей выбраться. Передав мокрую, напуганную женщину Сергею Атаманчуку, сам взобрался на мост.

— Конечно, у человека был стресс, — вспоминают наши герои, — мы стали выяснять, не пострадала ли женщина физически, предложили скорую помощь вызвать… Сообщили сразу в РОЧС и ГАИ.

Дело спасения довели до логического завершения. Сначала отправились в Юркевичский ФАП, а затем доставили свою подопечную  домой, в агрогородок Озерный.

Вот такая история со счастливым для всех концом. А срока давности добрым поступкам в таких случаях не бывает.

В начале года на должность начальника отдела охотничьего хозяйства Минлесхоза был назначен Александр Козорез — известный белорусский специалист охотничьего дела. В свое время Александр Иванович возглавлял РУП «Белгосохота», а его научная деятельность непосредственно связана с охотой во всех ее проявлениях.

Сейчас он, как сотрудник профильного министерства, фактически несет ответственность за деятельность и развитие всего охотничьего хозяйства Беларуси, несмотря на то, что арендуют охотничьи угодья самые различные охотпользователи. О нынешнем состоянии охотничьего хозяйства страны и своем видении его будущего новый руководитель рассказал нашему корреспонденту.

— Александр Иванович, в охотничьем деле нашей страны уже давно наблюдаются существенные сдвиги к лучшему. На какие достижения последних лет можно уверенно опираться в вашей деятельности?

— Анализируя современное положение в сфере охоты, считаю, что наиболее заметным и показательным достижением можно назвать расселение благородного оленя по всей территории страны. Если в конце прошлого века в течение примерно 30 лет было выпущено в угодья 1600 голов, то за последние три-четыре года новоселами стало более двух тысяч оленей. И сделано это благодаря активным охотникам, которые уплачивают государственную пошлину и охотятся. Именно за счет этих средств и покупались олени для расселения. Наблюдается заметный прогресс в увеличении численности этого вида охотничьих животных. Скорее всего, через два-три года ныне отдельные популяции сольются, и на всей территории Беларуси будет обитать благородный олень. Охотпользователям останется только заботиться о нем — защищать от хищников и браконьеров и подкармливать в суровые зимы.

— Этому зверю подходят все регионы страны? Везде он найдет подходящие условия для существования?

— Конечно, юг больше подходит для оленя, север — для лося, но олень нормально чувствует себя и на севере. К тому же он очень пластичный вид — не только держится в относительно небольших лесных массивах, но и приносит там потомство. И на него, как и на косулю, почти не влияет отрицательно антропогенный фактор. Например, выпущенные в угодья Минской районной организационной структуры РГОО «БООР» олени прекрасно адаптировались в 10 километрах от многолюдного города. Эта популяция находится на стадии роста. Как и вообще численность копытных животных, лося, оленя, косули на всей территории Беларуси — это тоже важное достижение охотничьего хозяйства.

— А существуют ли серьезные проблемы, препятствую­щие эффективному ведению охотничьего хозяйства на современном этапе?

— Основная проблема — сокращение числа охотников, в первую очередь по объективным причинам. Человечество неук­лонно отделяется от природы, и это происходит во всем мире. Молодежи, а в большинстве своем это городские жители, незнакома дикая природа, молодые люди всё меньше и меньше сталкиваются с ней и не интересуется ею. Конечно, существуют и другие причины, из-за которых у людей пропадает интерес к охоте. Кто-то считает, что довольно сложно сформулированные правила позволяют инспекторам природоохранных ведомств слишком придирчиво относиться к охотнику. Кого-то не устраивает заметное снижение численности таких массовых охотничьих видов животных, как водоплавающие птицы, зайцы. Наверное, отсутствие кабана, очень популярного у охотников старшего поколения, тоже внесло свою лепту в их охлаждение к охоте. Она всегда у нас в какой-то степени носила утилитарный характер, и когда не стало весомой добычи, угас и интерес к самому процессу охоты.

— Можно ли пытаться сохранить охотников и есть ли какие-то пути возвращения человека к природе, уже опробованные или еще не очень известные?

— Можно и нужно. Сам человек как вид сформировался в процессе охоты. И в каждом мужчине где-то в глубине души сохранился охотничий инстинкт. Если юношу умело направить в сторону леса и поля с их обитателями, у него загорятся глаза, проснется увлечение, о котором он и не подозревал. Не обойтись без целенаправленного воспитания и обучения. Приходилось наблюдать, как это происходит. На курсы по подготовке к экзамену на получение госудостоверения нередко приходят так называемые стрелки, которые не скрывают, что их интересует всего лишь оружие и стрельба. Когда же они познакомятся с основами биологии охотничьих животных, видами охот, услышат разговоры опытных охотников, то у них появляется желание идти не на стрельбище, а осваи­вать навыки настоящей охоты.

— Насколько сильно влия­ет на охлаждение молодежи к охоте современная тенденция негативного к ней отношения, которую усиленно пропагандируют отдельные люди и общественные организации?

— Действительно, к сожалению, такая тенденция существует, и, например, в западноевропейских странах даже детям пытаются привить нелюбовь к охоте и охотникам. Для этого активно используют СМИ, социальные сети и другие воспитательные приемы. В то же время именно там путем использования экономических рычагов энтузиасты-охотники сумели сохранить и крупных охотничьих животных, и охоту на территориях, сильно подверженных антропогенному влиянию.

— Можете ли вы привести подобные примеры, когда и у нас добились таких же результатов, умело используя современные методы ведения охотничьего хозяйства?

— Яркий пример — это сохранение и приумножение на моей малой родине Пружанской популяции благородного оленя в 90-е годы прошлого века. В то «лихое» время, когда процветало браконьерство, во многих местах сильно поубавилась численность копытных животных. Здесь же, благодаря усилиям энтузиастов, удалось сохранить ядро популяции. Тогдашние охотовед Степан Катыло, лесничий Владимир Панасевич, позднее он стал директором Пружанского лесхоза, и другие усиленно оберегали оленей, и в итоге за последние 15 лет они самостоя­тельно расселились по окрестностям на расстояние до 150 километров. Точно так же происходило в Воложинском лесхозе, где охотоведом был Василий Шакун и где теперь на базе заказника «Налибокский» одно из лучших хозяйств в республике.

— В наше время жизнь заставляет постоянно вносить новшества в любой сфере дея­тельности. Какие обновления могут быть перспективными в охотничьем хозяйстве?

— Основная перспектива видится в необходимости создания современной адаптивной системы управления охотничьими ресурсами. В настоящее время она зиждется на фундаментальных принципах 60-х годов прошлого века. Рассчитываем и анализируем по тем таблицам, теми же методами, которые уже устарели. Когда весь мир переходил на более прогрессивные модели управления, у нас произошла задержка в 1990-е годы. Гибкая адаптивная система управления нужна не только для крупных животных, но и для мелких видов, для той же водоплавающей дичи. Такая система будет оперативно учитывать фактическое состояние ресурсов, и в соответствии с ним можно будет каждый сезон с помощью сроков, способов, охотничьей нагрузки на угодья добиваться их нужного оптимума. Путь к успеху — возможность и умение быстро принимать решения.

— Работа и развитие любой сферы невозможны без научного обеспечения. Достаточно ли налажена связь науки и практической деятельности в охотничьем деле? Какие резервы есть в этом сотрудничестве?

— Пока еще мало отечественных научных наработок для охотничьего хозяйства. Такие знаменитые ученые, как Владимир Романов, Петр Козло, ушли, и после них образовалась некоторая пауза. Нынешней молодежи придется еще многого достичь. Боязнь получить отрицательный результат нередко сдерживает энтузиазм молодых ученых. То, что можно почерпнуть у западноевропейских коллег, далеко не всегда подходит к нашим условиям — нужны собственные глубокие исследования.

— Как вы относитесь к тому, что у нас немало охотпользователей, к тому же довольно разных? Все ли они достигают по-настоящему положительных результатов в своей работе?

— Охотпользователи разные потому, что перед ними стоят разные задачи. Например, лесоохотничьи хозяйства в своей деятельности ориентируются на улучшение комплексного использования лесных экосистем, накопления опыта в этом направлении и распространения его среди остальных охотпользователей. Охотхозяйства системы РГОО «БООР» нацелены на создание подходящих условий для удовлетворения запросов своих членов — большинства белорусских охотников. Кто-то ставит перед собой коммерческие задачи. И все добьются задуманного, если обеспечить правильное взаимодействие между всеми арендаторами охотничьи угодий, если умело направлять и контро­лировать их деятельность.

— Какие перспективы вы видите в развитии охотничьего туризма в нашей стране?

— Охотничий туризм неразрывно связан с туризмом в целом, который постоянно развивается — его ожидает большое будущее. У нас есть что посмотреть, есть на кого поохотиться, есть где отдохнуть самым разным категориям туристов, как зарубежных, так и белорусских. Наша задача и впредь не только умело показывать, но и давать возможность туристам самим участвовать в процессе активного отдыха. Этим как раз и занимаются многие охотпользователи.

— Вы сами увлеченный охотник. Что больше всего привлекает вас в охоте?

— Хотя основным предметом моих научных исследований является благородный олень, я практически не охочусь на него. Зато мне доставляет большое удовольствие «поговорить» с могучим рогачом с помощью манка в период гона, как издавна делают это охотники. Точно так же мне интересно манить селезней с помощью обычного духового манка, радостно видеть хорошую работу подсадной утки. И в том и в другом случае подобное общение с дикими животными помогает мне накапливать ценные сведения о них.

5 февраля на базе Засимовского лесничества ГОЛХУ «Кобринский опытный лесхоз» прошел областной семинар-совещание, посвященный технологиям разработки черноольховых насаждений.

Семинар собрал главных инженеров и начальников лесопунктов всех лесхозов области. Как подчеркнул генеральный директор Брестского ГПЛХО Алексей Прокопов, проведение такого мероприятия назрело давно — обновление кадров лесхозов и внедрение новых технологий в заготовке леса требуют постоянного совершенствования и рационального использования лесного фонда.

— В Кобринском лесхозе более 50 % лесфонда — ольховые насаждения, поэтому здесь имеется большой опыт работы в данном направлении, — обратил внимание участников семинара Алексей Иванович.

Трудность заготовки ольхи состоит в том, что большая часть ее произрастает в болотистой местности. К примеру, на территории Засимовского лесничества находятся и Дахловские болота, поэтому заготовка данной породы требует определенных условий.

— Наши погодные условия не дают возможности добывать ольху круглогодично, — рассказал главный инженер Кобринского опытного лесхоза Сергей Савлюк. — Август — сентябрь, когда падает уровень грунтовых вод, и зимние месяцы, когда мороз позволяет доехать в труднодоступные участки, — самые оптимальные сроки заготовки ольховой древесины.

Директор Кобринского опытного лесхоза Александр Кулик рассказал участникам семинара, что для заготовки ольхи в Засимовском лесничестве специально было отремонтировано 4,5 км дороги, на которые было потрачено более 10 тыс. рублей.

На сезон заготовки ольхи командируют работников из пяти лесничеств, и за несколько недель они заготавливают древесину и складируют ее на промежуточных складах прямо в лесу, а затем она вывозится на переработку.

Чтобы посмотреть, как проходит процесс, участники отправились на делянки, где изучили разные технологии заготовки. К примеру — с  применением форвардера и трактора «Беларус», комплекса харвестер — форвардер, но больший интерес у присутствующих вызвала технология заготовки ольхи с применением трактора МТЗ-82, оборудованного гусеницами. Такой трактор вытягивает древесину из самых заболоченных участков. Эта инженерная мысль заинтересовала многих, ведь не всегда есть возможность приобрести дорогостоящую технику.

Также во время семинара участники изучили окупаемость разработки ольховых лесосек. А о том, как идет процесс переработки древесины, участники семинара ознакомились в Дивинском цехе переработки древесины.

В цехе переработки лесосеменного сырья Ивацевичского лесхоза горячая пора. С декабря прошлого года началась переработка шишек. За сезон для получения семенного материала должно поступить 154 тонны сосновых шишек.

Сейчас все лесхозы Брестского ГПЛХО поставляют сырье на переработку. Из 14 лесхозов области уже приняли более 70 тонн. В целом график поставки шишек соблюдается. Переработано 29 тонн шишек сосны.

С лесных плантаций сырье поступает ежедневно. Оно взвешивается и направляется в цех. Затем заполненные контейнеры ставят на переработку. Ее первый этап — сортировочный конвейер, где отбрасывают ненужный материал. Ручной труд почти исключен, всё делает современное автоматизированное оборудование.

Коллектив цеха небольшой. Здесь работают опытные специалисты. Они строго придерживаются технологии обработки лесосеменного сырья.

Операцию по загрузке шишек в контейнеры выполняют рабочие Светлана Артюх и Светлана Минюк. Обе Светланы не первый сезон заняты на переработке шишек. Они следят, чтобы не было сбоев в работе оборудования. Трудовой ритм цеха во многом зависит и от лесовода Андрея Шляжко. Он мастерски управляет вверенной техникой и наполненные лесным сырьем контейнеры доставляет в сушильные камеры.

Будет ли заготовлено достаточно семян для воспроизводства леса, интересуюсь у начальника комплекса по выращиванию посадочного материала с ЗКС Татьяны Жигар.

— По предварительным подсчетам, надеемся получить достаточное количество, — заверила Татьяна Петровна. — А если не хватит, то есть семена на длительном хранении в холодильных камерах. Это запас на случай неурожайных лет.

Что может объединять химию, «область чудес», как ее называл Максим Горький, и лесные богатства? Оказывается, многое. Белорусским ученым под силу направить химический потенциал на благо развития нашего общества без ущерба для природы. Об этом и многом другом рассказывает Александр СИДОРЕНКО, исполняющий обязанности заведующего лабораторией лесохимии Института химии новых материалов ­(ИХНМ), кандидат химических наук.

— Еще во время проведения ІІ Съезда ученых Республики Беларусь на выставке разработок вы представили алюмосиликатный катализатор, который может использоваться в лесохимической промышленности.

— В Беларуси производится скипидар — химическое сырье, которое у нас не перерабатывается, хотя в мире из него выпускают до 200 различных продуктов. Для переработки скипидара мы предложили свой катализатор, из которого можно получать как минимум два ценных продукта — камфен и дипентен. Их можно применять для получения душистых веществ, производства инсектицидов, синтеза политерпеновых смол и новых гетероциклических соединений.

Эта разработка легла в основу моей кандидатской диссертации. Разработка законченная, над ней я трудился примерно 5 лет. Результаты также были представлены на конкурсе «100 идей для Беларуси».

— Но ваши труды не остались незамеченными: буквально через год вы были удостоены премии по случаю 90-летия НАН Беларуси за цикл работ «Отечественные каталитические системы для получения вторичных терпеноидных продуктов». В чем их достоинство?

— Терпеновые углеводороды и терпеноиды — основные компоненты эфирных масел и скипидаров, выделяемых из возобновляемого растительного сырья. Ежегодно в Беларуси производится 500—700 т живичного скипидара, который не подвергается дальнейшей переработке. Перспективно получение на основе терпеновых соединений вторичных продуктов, которые могут использоваться для синтеза и физиологически активных и душистых веществ, полимеров и смол, в составе композиций клеев, парфюмерной продукции.

Кроме того, актуальным направлением современной химии является создание новых классов соединений, обладающих фармацевтическим потенциалом, например анальгетической и противовирусной активностью. Значительная часть лекарственных средств, внедренных в медицинскую практику за последние 30 лет, базируется на природных соединениях. Широкое применение терпеноидов для получения полезных соединений сдерживает их высокая реакционная способность и многовариантность превращений. Но эта проблема решаема — требуется найти подходящий катализатор.

— Но наверняка такую сложную работу невозможно осуществить лишь своими силами?

— Последние наши исследования проводились совместно с Новосибирским институтом органической химии и университетом «Або Академи» (Финляндия) при финансовой поддержке Белорусского республиканского фонда фундаментальных исследований.

Например, в Сибири на базе терпеноидов синтезируют физиологически активные соединения. А мы в лаборатории лесохимических продуктов впервые в мировой практике начали исследовать эти реакции в присутствии модифицированных галлуазитовых нанотрубок. В результате получен беспрецедентно высокий выход полезных соединений. Подана заявка на патент, а результаты исследований опубликованы в авторитетном журнале по катализу с высоким импакт-фактором.

Сотрудники нашей лаборатории не замыкаются и ищут новых партнеров. Один из них — Институт леса НАН Беларуси. Нам важно установить зависимость содержания основных компонентов белорусского скипидара от типов сосны. Институт леса предоставляет образцы живицы для анализа с помощью специальной установки. Уже первые результаты показали, что в зависимости от генетических особенностей сосен, количество α-пинена и 3-карена в скипидаре варьируется в широких пределах. Более подробные закономерности еще предстоит выяснить, однако уже ясно, что это открывает перспективы управлять составом скипидара и получать из него преимущественно тот или иной продукт.

— У производства скипидара — большой экспортный потенциал?

— Это так, его производством в нашей стране занимается предприятие «Лесохимик». Промышленные горизонты могут расшириться в том случае, если партнеры будут готовы идти на риск и внедрять новые технологии, вкладывать финансовые средства в выпуск новой продукции, искать инвестиции. В год в Беларуси добывалось до 1 тыс. т скипидара. Однако сейчас добыча снизилась ввиду массового короедного усыхания сосны. Я видел это во время поездок на Полесье — мою малую родину. Важно учесть, что сам скипидар дешевый, но продукты его переработки за одну колбочку будут стоить сотни и тысячи долларов. Вот почему в Год малой родины важно развивать сбор живицы на местах и организацию небольших производств по ее переработке в регионах.

Использование вышеназванных компонентов возобновляемого растительного сырья в полной мере отвечает критериям «зеленой химии».

P. S.

Во время проведения Дня белорусской науки стало известно, что результаты работы Александра Сидоренко попали в топ-10 фундаментальных и прикладных достижений НАН Беларуси за 2018 год.

Лес может и должен стать местом привлечения туристов, а для лесных хозяйств — дополнительным источником дохода. К такому выводу пришла группа белорусских ученых, изучив международный опыт и тенденции, которые наметились в последнее время в Беларуси. По прогнозам специалистов, через 20 лет около 80 % белорусов будут жить в городах. Это потенциальные «лесные» туристы. К примеру, в Германии ежегодно леса посещают около 55 млн человек и выручка от оказания им услуг исчисляется сотнями миллионов евро. Можно ли заработать на лесном туризме в Беларуси?

Специалисты уверены — да. Недавно по заказу Минлесхоза была разработана «Программа мер по устойчивому развитию рекреационной деятельности в лесном хозяйстве Республики Беларусь на период до 2030 года». Это своего рода план действий для учреждений, которые хотели бы зарабатывать на туризме в лесном фонде. О перспективах развития этого направления мы поговорили с разработчиками программы.

Валерий ПОБИРУШКО, ведущий научный сотрудник Института экспериментальной ботаники им. В. Ф. Купревича НАН Беларуси, кандидат биологических наук:

Говоря о лесной рекреации, с одной стороны, мы должны понимать, что эта тема имеет историю, и с другой — в современных условиях она имеет новую мотивировку в контексте «зеленой» экономики. Кроме того, сейчас три четверти населения Беларуси живет в городской среде и только четверть в сельской местности. По прогнозам, доля сельского населения сократится и вовсе до 20 %. И горожанам, которых будет уже около 80 % от общего населения страны, нужно будет где-то отдыхать и восстанавливать свои силы от участия в трудовом процессе и проживания в городе. Потому что городская среда не всегда благоприятна для человека.

«БЛГ»: Но есть же у нас санатории и другие здравницы, агроусадьбы… Есть ли смысл выделять лесной туризм в отдельное направление?

Валерий ПОБИРУШКО:

В имеющихся у нас санаториях и домах отдыха, а также небольшом количестве агроусадеб и специа­лизированных хозяйств условия для отдыха в лесу весьма ограниченны. И для массового отдыхаю­щего из районных и областных центров поехать в лес — это определенная задача. Прежде всего нужно ответить на вопрос: «Что я там получу? А не опасно ли это?»

При разработке программы мы учитывали зарубежный опыт. Той же Финляндии, Германии, Польши, где существуют глубокие традиции отдыха на природе. И изучение этого опыта подсказало нам, как мы должны развивать отдых в условиях лесной среды у нас. Прежде всего нужно зонирование территории лесного фонда Беларуси. При том, что наше государство сравнительно небольшое, мы понимаем, что Белорусское Поозерье — это особая страна, Полесье – своя страна, Поднепровье — тоже своя страна. И если это не учитывать, то теряется колорит отдыха на природе. Мы должны понимать, что для наших зарубежных гостей отдых в Гродненском или Могилевском ГПЛХО ни о чем не говорит. А вот отдых в Принеманском крае или в Поднепровье звучит гораздо приятнее. Название отражает какую-то особую частичку нашей планеты, и человек представляет, что он здесь был. И даже этот момент уже может служить поводом приехать в Беларусь. И наша работа даже в этом плане познавательна и полезна.

Дмитрий ГРУММО, заместитель директора по научной и инновационной работе Института экспериментальной ботаники им. В. Ф. Купревича НАН Беларуси, кандидат биологических наук:

Санатории, дома отдыха и агроусадьбы уже почти себя исчерпали по возможностям роста. Остается только лесной фонд. И лесной туризм может стать новым направлением для привлечения в том числе и зарубежных туристов. Но в настоящий момент выручка от туристических услуг в лесном хозяйстве — доли процента. А потребность в этих услугах есть. Начиная с 1990-х годов 40 % нашего сельского населения переехало в города. И мы являемся свидетелями серьезных перемен в конфигурации жизни. Получается, что рано или поздно мы придем к тому, что туризм в лесном фонде начнет активно развиваться. Но что касается рекреационной деятельности, мы сталкиваемся с достаточно консервативным подходом. На данный момент лесохозяйственные учреждения не отрицают, что это нужно развивать, но руководители считают, что это должны делать не они, а арендаторы земель и т. д.

«БЛГ»: С учетом большого количества направлений работы лесхозов, может, в этом есть рациональное зерно? Многозадачность снижает эффективность…

Валерий ПОБИРУШКО:

Уже сейчас во многих лесхозах активно зарабатывают на туризме и воспринимают эту деятельность как дополнительную возможность, новую точку роста экономики хозяйства. Это Республиканский ландшафтный заказник «Налибокский», Новогрудский, Лидский лесхозы и другие. И с другой стороны, если этим направлением на территории лесного фонда будет заниматься не лесхоз, а другие организации, то лесхоз вместо прибыли получит лишь дополнительный объем работ по уборке территории от посетителей и дополнительные риски в пожароопасный период. Эти проблемы уже остро стоят во многих районах, где высокая рекреационная нагрузка на леса.

Дмитрий ГРУММО:

Я активно общался с представителями ГПЛХО и понял, что лесохозяйственные учреждения порой нацелены на традиционные направления деятельности, которые могут принести быстрые дивиденды. Прежде всего это лесозаготовка и переработка древесины. Но давайте посмотрим на эту ситуацию шире. Когда велась работа над проектом, мы изучили все основные программные документы развития страны. И развитие туризма в лесном фонде — в интересах государства, это работает не только на пользу граждан, но и в целом на имидж страны, повышение ее позиций в международных рейтингах.

«БЛГ»: Какие услуги лесхоз может оказывать посетителям и на чем зарабатывать?

Валерий ПОБИРУШКО:

Направлений очень много, и они прописаны в программе. Назову лишь несколько. К примеру, организация групп выходного дня. Есть четкое место и время встречи. Человек приезжает, ему на карте показывают маршрут, дают памятку по безо­пасности. Оплатив участие в маршруте, можно с лесником или другим специалистом-гидом пройти к грибным местам, насобирать даров леса и довольным вернуться домой. И это не будет поездка вхолостую, когда вы потратили время, понесли транспортные расходы и не достигли своих целей, вернувшись домой с пустым ведром. В такие же группы можно организовывать и сборщиков ягод, а кто-то захочет просто прогуляться вглубь леса с фотоаппаратом, подышать целебным воздухом соснового бора… Это не нужно сельским жителям, прекрасно знающим местные леса. Но для городского жителя, который всё больше отдаляется от своих корней, от природы, посещение леса может стать проблемой. Те же экотропы. Оплатив услугу, вы можете организованно и безопасно пройти по определенному маршруту и узнать что-то новое, показать природу своим детям. Пусть это будет стоить 2 рубля, но вы интересно проведете время, узнаете что-то новое, в конце концов, не заблудитесь и благополучно вернетесь домой, зная, что о вас заботятся специалисты.

«БЛГ»: Готовы ли люди за это платить, если посещение лесов у нас бесплатное?

Валерий ПОБИРУШКО:

Почему организованная платная рыбалка на обустроенном и зарыбленном озере это нормально, а организованный отдых в лесу нет? Во всем мире это уже давно привычная прак­тика, и количество предоставляемых услуг постоянно растет, как и спрос на них. Лесная экотерапия — новый популярный тренд.

Дмитрий ГРУММО:

То, что такие услуги будут востребованы, подтверждает популярность различных фестивалей по сбору даров леса. К примеру, такой  эко-фестиваль проводится в Дретуни. Это частная инициатива, но проходит мероприятие на территории Дретунского лесхоза. Психология людей меняется, и очень быстро. И спрос на отдых и оздоровление в лесу будет только расти. Есть в этом направлении и экспортный потенциал. Возьмем, к примеру, Польшу. У них численность населения в четыре раза больше нашей при практически той же площади лесного фонда. То есть лесов у нас столько же, но нагрузка на них гораздо меньше. Поэтому поляки тоже потенциальные потребители наших рекреационных услуг. И многие из них могут приехать к нам в туры, как на свою этническую родину.

«БЛГ»:  Есть ли у нас условия, чтобы встретить избалованного европейского туриста?

Дмитрий ГРУММО:

Раньше, когда к нам приезжали зарубежные делегации, они практически ничего не знали о нашей стране и даже были случаи, когда у них были памятки наподобие того, что воду из колодца нельзя пить. И даже разместить людей на ночлег было проблемой. К примеру, 12 лет назад в Дисне мы с группой иностранных гостей жили в бывшем интернате. Не было никаких условий, дорог не было. Прошло всего 10—15 лет, и сегодня у нас есть хорошая инфраструктура. И сейчас, когда приезжают зарубежные гости, к примеру, чтобы увидеть болото, в местах, где туризм уже организован, мы можем на туристическом автобусе подъезжать почти к самому болоту, потому что проложены хорошие дороги и там ждут туристов. И это формирует имидж страны и привлекательность ее для туристов.

Валерий ПОБИРУШКО:

А природный потенциал у нас и вовсе уникальный. В процессе работы над проектом мы выявили в Беларуси 25 (!) пущ, имею­щих устойчивые топонимические названия. Для туристической сферы это просто огромные возможности. К примеру, можно создать карту белорусских пущ, а каждая из них — это уникальный массив леса, и человек может на ней отмечать, в каких белорусских пущах он уже побывал. К примеру, в Налибокской пуще на самом деле 5 пущ! И если есть поток туристов, дополнительный доход можно получить от продажи сувенирной продукции, сопутствующих товаров и услуг. К примеру, в рамках проекта мы разработали для Республиканского ландшафтного заказника «Налибокский» план управления рекреа­ционной деятельностью до 2035 года и даже примеры сувенирной продукции.

«БЛГ»: Но возможности для развития туризма сильно отличаются в зависимости от лесхоза…

Валерий ПОБИРУШКО:

Туризм не обязательно развивать массово, во всех лесхозах. Нужно находить точки роста там, где есть условия и есть инициативные люди. И зонирование, исходя из рекреационного потенциала, показывает, где это наиболее перспективно. В рамках программы мы определили для каждого лесхоза рекреационный рейтинг по четырехбалльной шкале в зависимости от рекреационного потенциала лесного фонда. Из 97 лесхозов высокий рейтинг имеют 30. В них и нужно развивать эту деятельность в первую очередь.

Дмитрий ГРУММО:

Рекреационный рейтинг составлялся не интуитивно, наши специалисты исследовали каждый квартал, потом делали выводы по каждому лесничеству и в целом по лесхозу, оценивая его рекреационный потенциал с учетом экологической ситуации, наличия объектов историко-культурного наследия и туристической инфраструктуры. Поэтому и границы рекреационных провинций — Белорусское Поозерье, Принеманский край, Центрально-Белорусская провинция, Поднепровье, Брестское и Припятское Полесье — проходят по границам лесхозов.

«БЛГ»: Возможен ли такой вариант, когда привлекать туристов в лес и работать с ними будут специализированные организации и платить лесхозу процент от прибыли за создание условий для ведения бизнеса?

Валерий ПОБИРУШКО:

Это вполне рабочий вариант. К примеру, у лесхоза есть оборудованная экотропа и владелец частной агроусадьбы проводит на ней экскурсии и часть дохода переводит на счет лесхоза. Эту же тропу, охоткомплекс, лесные рекреационные зоны могут использовать и туристические компании как объекты для своего тура. И такая практика широко используется.

«БЛГ»: Давайте поговорим об уже имеющихся в отрасли охоткомплексах. Их загрузка невысокая, следовательно, невысокие и доходы. Есть ли смысл продолжать вкладывать немалые средства в их развитие?

Валерий ПОБИРУШКО:

Начнем с того, что не всем нравится убивать зверей. Не всем нравится после охоты собираться в шумной компании. И не всем интересно нахождение на протяжении отдыха в пределах периметра охоткомплекса. Многим интересно было бы познакомиться с той же местной самодеятельностью, историко-культурным наследием, связанным с лесом, пройтись по лесу с фотоаппаратом; кому-то интересен был бы неспешный семейный отдых с условиями для детей и так далее. И когда есть выбор различных вариантов для времяпрепровождения на природе, будут и те, кто с удовольствием ими воспользуется и заплатит за свой отдых и оздоровление. И если эти варианты продумать и предложить как услугу на базе уже имею­щихся охоткомплексов, то тем самым мы повысим их окупаемость с минимальным вложением средств или вовсе без дополнительных затрат.

«БЛГ»: В мировой практике подобные проекты реализовываются с акцентом на пользу для местного населения. Учитывался ли этот аспект при работе над программой?

Валерий ПОБИРУШКО:

Это очень важный момент. Развитие рекреации будет способствовать развитию регионов, местных общин. Ведь богаче они могут стать или путем увеличения дотаций, или предоставления им возможности для дополнительного заработка. Как это сделать? Очень просто. Любой лесник, который проработал 20—30 лет в лесном хозяйстве, прекрасно знает местность, и он будет лучшим гидом для туристов по лесным тропинкам. Он может провести группу туристов и безопасно вывести их в нужную точку. По договору подряда на сезон он получит заработок. А лесхоз получит выручку от туристической деятельности. Сюда же можно привлечь не только специалистов лесного хозяйства, но и мастеров народных ремесел, которые пока еще есть в деревнях. Кроме того, есть маленькие ансамбли, которые могут познакомить отдыхающих с народным творчеством, фольклором. Этот опыт активно используется в Прибалтике и других странах. Направлений очень много. Та же лесная экотерапия — дать возможность человеку подышать целебным лесным воздухом, насладиться родниковой водой. Почему за рубежом это может быть, а у нас не может? Рекреация — это одна из граней лесного хозяйства. Она пока не очищена, но при должном внимании может сверкать точно так же, как и основные направления деятельности. Тем более что у этого проекта абсолютная социальная направленность.

«БЛГ»: Туризм — это довольно специфическое и тонкое направление деятельности. Здесь важен идейный человек, его инициатива. Сможет ли государственное предприятие, у которого и без того много производственных планов и задач, полноценно заняться туризмом?

Валерий ПОБИРУШКО:

Мы не зря включили в нашу схему республиканские туристическо-рекреационные зоны республиканского значения. Не нужно создавать комплексную туристическую услугу с нуля. В каждом регионе уже создана определенная инфраструктура, есть туристические объекты и маршруты, кафе, рестораны и так далее. Речь идет о том, что лесхозы могут стать тем фокусом, который будет объединять работу агроусадеб, других предприятий в сфере экотуризма. Потому что все они так или иначе связаны с лесом. И мы должны понимать, что рекреационная деятельность — это еще и вопрос охраны и защиты леса. Если у нас будут организованные туристические потоки в лесу, то нам проще будет там поддерживать порядок: в плане пожарной безопасности, защиты леса и даже сохранения биоразнообразия. Неорганизованные туристы — это головная боль. Если на территории лесничества находится 100 человек или несколько сотен и мы не знаем их целей и маршрутов движения, это уже проблема.

Анатолий ПУЧИЛО, заведующий лабораторией геоботаники и картографии растительности Института экспериментальной ботаники В. Ф. Купревича НАН Беларуси, кандидат биологических наук:

Обязательно нужно учитывать, что развитие туризма и рекреации способствует развитию и целого ряда других направлений. Это питание, производство различных напитков, ресторанный бизнес. И в наиболее перспективных местах уже давно идет определенная борьба за пользование территорией, в том числе и лесным фондом.

Валерий ПОБИРУШКО:

Следуя зарубежному опыту, производственные объекты лесхоза могут тоже стать объектами, интересными туристам. Это питомники, цеха деревообработки, вольеры с дикими животными, селекционные центры. Когда в лесной отрасли закладывали дендропарки, мы создавали не что иное, как объекты рекреации. Как источники репродуктивного материала они мало перспективны, потому что в них практически есть всё то же, что и в питомниках. Но как объект рекреа­ции — это отличная идея, и в ряде лесхозов она хорошо реализована. Все эти объекты, в том числе и производственные, тоже могут приносить доход, если сделать их одним из пунктов туристического маршрута региона. Здесь же можно продавать свою продукцию, тот же мед, банные веники, сувениры.

Анатолий ПУЧИЛО:

Сейчас основная задача состоит в том, чтобы сформировать позитивное отношение к идее развития туризма в лесном фонде. Это направление нужно воспринимать не как дополнительный объем работ или какое-то обременение, а как новые возможности получения дохода без осуществления рубок. Но главный позитивный момент в том, что общественность интересуется отдыхом в лесу и готова воспользоваться этими услугами.

Валерий ПОБИРУШКО:

Подводя итог, хочу отметить, что на протяжении трех лет была проделана огромная работа и мы получили уникальные данные, которые могут использоваться на практике. Программа представляет собой дорожную карту, можно даже сказать, инструкцию по развитию лесного туризма, доступную каждому лесхозу. Но самое главное — это практическая реализация. На первом этапе мы внедряем ее в четырех лесхозах (Новогрудский, Столбцовский, Ивьевский, Лидский), и пятое учреждение — Республиканский ландшафтный заказник «Налибокский». А через три года уже 15 лесхозов будут под нашим патронажем.

Василий Гурков, директор Государственного природоохранного учреждения «Республиканский ландшафтный заказник «Налибокский»:

— В настоящее время у нас серьезно используется только один лесной ресурс — это древесное сырье. Все остальные ресурсы леса, его рекреационные возможности, возможности заготовки побочных продуктов леса, таких как грибы, ягоды, живица и прочее, практически не используются. Хотя это тоже лесные ресурсы и у них огромный потенциал. И в мировой практике есть примеры, когда эти недревесные ресурсы леса приносят до 45 % дохода ежегодно. Без рубок, без использования в лесу тяжелой техники, без адского труда в любую погоду. В этом и есть значимость рекреационного направления и его перспектива.

У армейских связистов есть не очень веселая шутка: «После победы о нас и не вспоминают, только — после поражения, когда нужно найти виновных». Наверное, что-то похожее можно сказать и о специалистах по защите леса от вредителей и болезней. Когда всё нормально, о них нередко забывают, а когда случится беда — обращаются за помощью, порой запоздало. Они не обижаются, спокойно и терпеливо трудятся, понимая, что тоже вносят большую лепту в общее дело всех лесоводов. Одному из таких специалистов на днях исполнилось 80 лет, большую часть из которых он отдал заботе о белорусском лесе. Якова Илларионовича Марченко хорошо знают лесоводы старшего поколения, а среди более молодых есть немало таких, которые могут назвать себя его учениками и последователями. Одна из них нынешний директор государственного учреждения по защите и мониторингу леса «Беллесозащита» Зинаида Кривицкая, которая позаботилась о том, чтобы о жизненном и трудовом пути Якова Илларионовича узнали читатели газеты.

Можно многое пропустить, рассказывая о молодых годах юбиляра, но никак нельзя не упомянуть, как выбрал он себе профессию, которой оставался верен всю трудовую жизнь.

В тяжелые послевоенные годы мальчишке, у которого отец погиб на фронте, выбирать особенно не приходилось. После окончания в соседней деревне семилетки он поступил в ближайший от дома Буда-Кошелевский лесной техникум и на занятия ходил пешком за десять километров. А в редкие свободные часы помогал матери, воспитывавшей троих детей: пахал и косил, скирдовал и рубил дрова. Помогали и ему. Сокурсники, старшие по возрасту, нередко подвозили его на велосипеде. Он не оставался в долгу — помогал им осваивать математику.

Техникум закончил в 1957 году и по распределению попал в Борисовский механический лесхоз на должность техника-лесовода. Тогда такие специалисты сменили существовавших ранее лесных объездчиков. В работу втянулся быстро, некоторое время замещал помощника лесничего, но очень скоро молодого специалиста забрали в армию.

Четыре года отслужил на Тихоокеанском флоте радистом. Принимал и передавал сообщения морзянкой, осваивал появившуюся в то время более прогрессивную БПС — буквопечатающую связь. Как привык с детства всё делать на совесть, так и на службе положительно зарекомендовал себя. Был «нашим маяком», как написали под его портретом в специально выпущенной листовке. И ходил на подготовительные курсы для поступления в вуз. Командиры советовали отличнику бое­вой и политической подготовки поступать в военное училище, но он вернулся на родину. Хорошо помнил, как нелегко приходится матери, не выпускавшей из рук серп, косу и другие незаменимые предметы тогдашней сельской жизни. Нельзя было находиться далеко от нее.

Лесоводческий факультет Белорусского технологического института он закончил с красным дипломом, проучившись пять с половиной лет и всегда получая повышенную стипендию. В это время были организованы региональные станции по борьбе с болезнями и вредителями леса. Преддипломную практику он проходил на такой станции недалеко от Гомеля, где уже временно исполнял должность инженера. И диплом защищал на тему, связанную с защитой леса, поэтому естественным было его желание работать здесь же. К этому времени у него уже была семья, родилась старшая дочка. Вскоре ему выделили двухкомнатную «малосемейку» в Гомеле, а затем он поступил в аспирантуру…

Диссертацию на звание кандидата сельскохозяйственных наук молодой ученый защищал в Ленинградской лесотехнической академии, и потом примерно за 24 года в Белорусском НИИ лесного хозяйства союзного подчинения (теперь Институт леса НАН Беларуси) прошел путь от младшего научного сотрудника до заведующего биолабораторией охраны и защиты леса. С теплотой вспоминает Яков Илларионович те годы.

— Тогда начинали активно разрабатывать экологически чистые биологические методы борьбы с вредителями и болезнями как альтернативу химическим. И мне приходилось быть координатором двенадцати научно-исследовательских институтов различного профиля и подчинения от Хабаровска до Мукачева в Закарпатье, от Алтая до Латвии. В них проходили испытания различных препаратов, и от меня требовалось, получая информацию от всех, делать обобщенный сводный научный отчет.

В то время советские ученые стали всё больше налаживать связи со своими зарубежными коллегами. И не раз в заграничные командировки в составе делегации выезжал Яков Илларионович. Побывал в Польше и Франции. Запомнилась поездка в Соединенные Штаты Америки, где они посетили за 13 дней шесть штатов на северо-востоке страны. Их встречали очень тепло, американцы без утайки делились данными своих исследований, показывали лаборатории и лесные делянки. Позднее он встречал американских ученых в Минске, когда они приезжали с ответным визитом и отказались ехать в Гомель после аварии на Чернобыльской АЭС.

Сам же он в течение восьми лет в зоне отчуждения, где уровень радиации значительно превышал 40 кюри на гектар, проводил исследования по теме «Влия­ние радиационного загрязнения на состояние популяций лесных насекомых». Одним из обнаруженных им примеров морфологического изменения живого существа стала волосатая гусеница, которая под воздействием радиации потеряла все свои защитные волоски. Публикации, в основе которых лежали собранные материа­лы, прошли во многих научных журналах, в том числе зарубежных. Они же составили основу  монографии «Лес и Чернобыль».

Уже когда Беларусь стала самостоятельной страной, Яков Марченко вместе с Геннадием Краско побывал в Англии. Там они составляли проекты и посещали производственные предприятия, чтобы в конечном итоге получить шесть комплектов современного оборудования для опрыскивания леса с помощью авиации мелкодисперсными препаратами «ультрамалого объема». Новая методика позволила использовать вместо 35—50 литров на гектар всего лишь 3—5 литров.

В конце 90-х годов Якова Илларионовича назначили на должность директора недавно созданного Республиканского предприятия по защите и мониторингу леса. В то время начали сильно усыхать ельники, и нужно было очень оперативно подготовить информацию в Совмин об объемах поврежденных деревьев и дать рекомендации по применению феромонов против короедов. Были привлечены ученые Научно-исследовательского института экспериментальной ботаники НАН Беларуси и кафедры органической химии БГУ, которые помогли разработать и сертифицировать отечественные препараты. Тогда он особенно глубоко окунулся в возникшую проблему, и результатом этой большой работы совместно с сотрудниками Минлесхоза Николаем Юшкевичем и Михаилом Кузьменковым стало умелое сочетание теоретических изысканий с практической деятельностью по лесозащите.

Примерно 160 публикаций в разных научных журналах, отечественных и зарубежных, на счету у Якова Илларионовича. Он автор и соавтор более 12 нормативных документов, все ТКП по лесозащите разрабатывались с его участием. Вместе с другими разработчиками он получил пять патентов на изобретения способов и устройств лесной тематики. Гордится он своим участием в работе над капитальным трудом — «Атласом насекомых-вредителей лесных пород в Беларуси». Он был издан по инициативе бывшего министра лесного хозяйства Валентина Зорина. Большой вклад в совместную работу над уникальной книгой внесла сотрудница Института экспериментальной ботаники НАН Беларуси Элеонора Хотько.

Естественно, Яков Марченко, как специалист, к тому же до сих пор поддерживающий связи с «Беллесозащитой», не остается равнодушным к нынешней сложной лесопатологической ситуации. Хотя сам он полон энергии и оптимизма, его суждения по отношению к будущему наших лесов имеют несколько грустный характер.

— Как и при усыхании ельников, не менее острой стала проблема с сосновыми насаждениями, — считает он. — Те же враги губят деревья — опасные короеды. И очевидна главная причина их массового размножения. Это существующая тенденция потепления климата. Недавно прошла информация о том, что последние четыре года в Беларуси были самыми теплыми за всю историю метеонаблюдений. Повышенный температурный режим, а тем более засухи создают благоприятные условия для насекомых, отчего увеличивается их прожорливость, повышается плодовитость. А сосна, как и другие хвойные породы деревьев, будучи физиологически ослабленной, выделяет летучие фракции живицы (терпеновые соединения), которые привлекают короедов с большого расстоя­ния, благодаря их сильно развитому обонянию. Так формируются микроочаги поражения сосны, которые расширяются из года в год. Повышение температуры на один градус продвигает ареал вредителя более чем на сто километров с юга на север. Ухудшение лесопатологической ситуации неизбежно, поэтому необходимо развивать сотрудничество «Беллесозащиты» с научными учреждениями.

Наверное, не так удачно сложилась бы и профессиональная, и творческая судьба Якова Илларионовича, если бы не чувствовал он всегда понимание и поддержку со стороны своей супруги Татьяны Антоновны и дочерей — Ирины и Галины, а в последнее время и повзрослевших внуков. Их теплые поздравления и добрые пожелания в адрес юбиляра уже прозвучали, и, несомненно, все, кто знает Якова Илларионовича, присоединились к ним.

15 февраля исполняется 30 лет с момента окончания вывода советских войск из Афганистана. Вывод советских войск из Афганистана начался 15 мая 1988 года, в соответствии с заключенными Женевскими соглашениями, согласно которым Советский Союз обязался вывести свой контингент в девятимесячный срок, то есть до 15 февраля 1989 года. По сообщениям, в первые три месяца Афганистан покинули 50 183 военнослужащих. Еще 50 100 человек вернулись в СССР в период с 15 августа 1988 года по 15 февраля 1989 года. В конце января 1989 года был выведен из Афганистана и расформирован и 45-й отдельный инженерно-саперный полк, в котором, как оказалось, служили три работника лесной отрасли, о которых мы знаем. Правда, служили они в разное время — в 1979-м в его ряды попал нынешний директор Калинковичского лесхоза Михаил Пилипейко, в 1987-м — Виктор Жолудь, начальник отдела науки, правовой и кадровой работы Минлесхоза. Об их судьбе и службе мы рассказывали в прошлом году. А вот в период с 1983-го по 1985 год исполнял свой интернациональный долг в составе этого полка Сергей Данилович, генеральный директор Витебского государственного производственного лесохозяйственного объединения.

Тяжело давался этот разговор ­Сергею Александровичу. Не буду лукавить, уговорить на интервью его было непросто. Делая долгие, наполненные далеко не радужными воспоминаниями паузы, тяжесть которых сковывала, о многом он так и не рассказал. А ведь за двумя боевыми наградами — медалями «За боевые заслуги» и «За заслуги», которыми был награжден генеральный директор во время службы, много боли…

Докшицкий малец, как говорит про себя Сергей Данилович, после окончания средней школы в 1981-м поступил в Белорусский технологический институт имени С. М. Кирова исключительно по собственному желанию. На выбор вуза повлияло увлечение охотой и рыбалкой отца, заместителя председателя райисполкома, который возглавлял в районе также и президиум БООР. Хотелось трудиться на природе, и на тот момент, признается, о профессии были в большей степени романтические представления. Не думалось, что, помимо охоты и рыбалки, есть тяжелый кропотливый труд. Но так сложилось, что к труду ­Сергей Александрович смог приступить только спустя девять лет…

— На втором курсе меня призвали в армию — попал я в состав Команды № 2.  Призваны были мы тогда до официального приказа министра обороны. И знали куда. При этом особо отмечу, никаких истерик и несогласий среди призывников не было, скорее наоборот. Возможно, нынешней молодежи это сложно понять, но мы воспринимали службу за честь, случалось, ребята плакали, если оказывались негодными. В мое время такие считались в обществе неполноценными. Это сейчас не все хотят идти в армию, а тогда другие были ценности… Поездом из Марьиной Горки мы попали в Усть-Каменогорск, город на северо-востоке Казахстана, где пробыли в карантине 45 суток. А после самолетом из Ташкента — в Баграм. 22 июня 1983 года приземлился в Баграме, а 29 мая 1985-го из Кабула улетел домой. Всё просто.

Если бы просто! Без месяца два года служил Сергей Александрович в Афганистане, в 45-м отдельном саперном полку — полевая почта 88870. Это был полк сороковой армии, который ее штабу подчинялся напрямую. К слову, полк был создан в Афганистане маршалом инженерных войск СССР Сергеем Агановым. Численность его составляла порядка 2700 человек, в составе была отдельная ремрота, рота собаководов и, конечно, саперы.

В их числе солдат-сапер Сергей Данилович, а впоследствии водитель БТР, изо дня в день рисковал собой во время боевых операций, обеспечивая безопасность движения техники и людей.

— О риске мы не задумывались, просто жили и служили, — говорит он, — держались вместе, особенно земляки. Что показательно, если в быту порой без дедовщины не обходилось, то при выполнении боевых задач такого понимания и единства еще поискать нужно, при этом молодых ребят и тех, кому до конца службы оставался месяц-полтора, берегли… Конкретное мужское братство!

Война в Афганистане оставила в памяти много незаживающих ран. Болят они и у Сергея Александровича — не все его однополчане вернулись домой…

— Смерть — это обидно и больно, но, когда это происходит не один раз, эту боль, к сожалению, начинаешь принимать по-другому. Работа такая… Судьба…

Там он впервые закурил, так и курит по сей день. Вспоминает, что сигареты были ростовские, сгущенка — глубокская, а спички — из Борисова. Как же приятно было получать такие родные весточки. А вот домой Сергей Александрович написал не сразу. Невозможно представить, что пережили родители, ожидая возвращения сына. Но самое главное — дождались!

— Чувства меня переполняли, я просто мчался домой, помню слезы мамы… Между прочим, после Афгана с другом собирались еще раз туда попасть, но не получилось.

Вернувшись, Сергей Александрович буквально сразу, без передышки, включился в учебный процесс — зачеты, экзамены, практика… Это все вместе и сразу. Нельзя было упускать время, нужно было догонять сокурсников, и всё закрутилось, завертелось…

Так совпало, что в мае этого года исполняется и 30 лет, как Сергей Данилович трудится в лесном хозяйстве. За эти три десятка лет у него всего три записи в трудовой книжке, и все они относятся к нашей отрасли. Если подробнее, то шесть лет Сергей Александрович трудился лесничим Запольского лесничества Суражского лесхоза, куда попал по распределению после окончания вуза. Тогда руководство доверило молодому специалисту подразделение и не прогадало — по результатам работы в отрасли ему было присвоено звание «Лучший лесничий года». Сергей Александрович признается, что до сих пор хранит памятную ленту, на которой звание тогда еще писали краской. Принципиальность, уверенность и четкость при выполнении задач, смелая инициатива молодого руководителя не остались незамеченными, и степень его ответственности повысилась — в должности директора Лепельского лесхоза он трудился без малого 17 лет. Думаю, никого не удивит тот факт, что под руководством Сергея Александровича учреждение постоянно находилось на передовых позициях в области. В этот период здесь строи­ли, внедряли, развивали, пополняли… Ну а затем Сергею Даниловичу доверили область, с сентября 2011 года он — генеральный директор Витебского государственного производственного лесохозяйственного объединения. И надо отметить, что с его приходом объединение стало поступательно развиваться, о нем заговорили в деловом ключе.

Так, дела лесохозяйственных учреждений заметно пошли в гору. Конечно, сетует генеральный директор, по некоторым лесхозам еще есть вопросы, да и вообще много чего еще нужно сделать.

— В любом случае равнодушия нет, хочется сделать лучше. В своих районах многие из наших лесхозов являются градообразующими предприятиями с хорошей зарплатой, сегодня ведь людей только идеей не завлечешь. Поэтому мы стремимся и дальше повышать свои показатели. Вы только представьте: когда-то экспорт был в виде поставок рудстойки в Украину, которая считалась поштучно (в среднем в кубе было 33 штуки), и максимум лесничеству доводилось заготовить ее один вагон, а теперь некоторые лесничества, к примеру Оршанского лесхоза, заготавливают в месяц до 5—6 тысяч кубометров древесины!

Сергей Александрович привык доказывать свою точку зрения делом, не словами. Никогда у него не бывает спонтанных решений. Поэтому и ценит он людей деловых и порядочных, которые думают, как выполнить поставленную задачу без скидок на обстоятельства. Он требователен и строг к себе, привык жить делом, того же требует и от подчиненных. И при этом с большой заботой относится к лесному ресурсу, руководствуясь принципом «не навреди». Он — «Ганаровы лесавод», имеет нагрудный знак отличия «20 гадоў бездакорнай службы ў дзяржаўнай лясной ахове Рэспублікі Беларусь», а также почетные грамоты Администрации Президента Республики Беларусь, областного исполнительного комитета, Министерства лесного хозяйства и другие грамоты и благодарности.

Возможно, удивлю многих, когда скажу, что одно из увлечений Сергея Александровича, помимо, конечно, охоты, — это выращивание цветов. Да, именно так. Одних только роз у него на подворье более восьмидесяти кустов. Созерцание многоцветия этой красоты доставляет ему удовольствие, а уход за ней успокаивает. Вот так в человеке может сочетаться деловитость и чувство прекрасного. Кстати, твердость характера унаследовал от Сергея Александровича его сын, который осознанно и, как говорит отец, упрямо выбрал лесное дело и сейчас обучается на втором курсе лесохозяйственного факультета.

— Он со мной с шести лет в лесу. Выезжал и в рейды, впрочем как и дочь. Не раз участвовал в погоне за браконьерами. Он уверенно смотрит в будущее, и я этому рад.

***

Завтра, в День памяти воинов-интернационалистов, Сергей Данилович со всей ответственностью отдаст дань уважения и памяти ребятам, не вернувшимся с афганской земли, положившим свои жизни на алтарь кампании, целесообразность которой сейчас находит всё меньше понимания. Он посетит Остров Мужества и Скорби, встретится со своими сослуживцами, их семьями, которые приедут сюда изо всех уголков Беларуси. И они о многом помолчат.

— И пусть со временем на многое смотрится под другим углом, пока мы помним, их подвиг жив…

У лесной отрасли на ближайшее время имеются амбициозные планы по созданию крупных пеллетных производств. Планируется, что они будут выпускать востребованную на европейском рынке продукцию. Однако на рынок ЕС топливные гранулы могут попасть, только если у них имеется определенный сертификат. Какой именно сертификат нужен и какие наработки по данному направлению в Беларуси уже имеются, выяснил корреспондент «БЛГ».

Сначала было…

Довольно долго единого европейского стандарта на пеллеты не существовало. Применялись и признавались национальные стандарты качества: немецкие Din 51731 и Din Plus, австрийский O-Norm M 7135, шведский SS 18 71 20, швейцарский SN, британский The British BioGen Code of Practice for Biofuels. Постепенно в международной торговле биотопливом в Европе наиболее широкое распространение для топливных гранул получили стандарты Din 51731 и Din Plus.

Однако с марта 2010 года единой системой сертификации для всех членов Евросою­за стала сертификация по стандартам EN 14961-2. Это, прежде всего, хорошо известные специалистам и потребителям маркировки EN Plus-A1 (премиум-пеллеты для домашних котлов отопления) и EN Plus-A2 (пеллеты стандартного качества для домашних котлов отопления). А также EN-B — пеллеты промышленного назначения.

Прежние стандарты утратили свою силу с момента вступления в силу единого европейского стандарта EN. Отметим также, что основными показателями в данном стандарте выступают диаметр, длина, насыпная масса (плотность), теплотворность, влажность, зольность, содержание серы и других твердых частиц, механические свойства пеллет (процент истирания и пыли).

Проблемы с поставками в Евросоюз нелегально добытой древесины и продукции из нее, а также ужесточение экологических требований глобального характера привели в 2013 году в появлению новой инициативы. Крупные европейские предприятия, использующие преимущественно топливные гранулы в крупных тепловых электростанциях, организовали Партнерство по устойчивой биомассе (SBP — Sustainable Biomass Partnership).

С самого начала членами данной инициа­тивы были такие компании, как Dong Energy, GDF Svez, Vattenfall, Hofor, Drax, E.ON и RWE. В 2015 году они разработали собственный стандарт индустриальных пеллет, который в 2016 году был официально признан и узаконен Еврокомиссией. Он получил название SBP.

Что такое SBP?

Стандарт SBP предъявляет ряд основных требований к продукции производителей и поставщиков индустриальных топливных гранул. Это, прежде всего, легальность происхождения древесины. Она должна соответствовать «Европейскому законодательству по древесине».

Шесть стандартов SBP представляют схему сертификации, которой могут воспользоваться организации, используя независимую оценку третьей стороной, представленную органами по сертификации. Организация, демонстрирующая достаточный уровень соответствия, может получить сертификат и использовать маркировку SBP для производимых ею древесных гранул или брикетов.

Хотя основным объектом сертификации SBP выступает производитель пеллет/брикетов, самые серьезные требования этот стандарт предъявляет к сырью. Так, владелец лесов, из которых осуществляется поставка древесины, должен иметь внедренную систему устойчивого лесопользования, сертифицированную FSC (Лесной попечительский совет) или PEFC (Программа поддержки сертификации лесов).

Системы управления лесопользователя и контроля отношений между ним, заготовителем и посредниками должны соответствовать системе сертификации по цепочке поставок (FSC). Это подразумевает, в частности, ­контроль покупок и поставок с обеих сторон и даже расчет выброса парниковых газов.

Важно, что белорусским лесхозам получить сертификат по стандарту SBP легче, чем предприятиям, занимающимся только переработкой древесного сырья. Дело в том, что SBP полностью признает и доверяет распространенным системам лесной сертификации, таким как FSC и PEFC. Где это возможно, в SBP широко используются стандарты FSC и PEFC, а также процессы других систем лесной сертификации. А в Беларуси практически все лесхозы уже сертифицированы по FSC и PEFC.

Толочинский опыт

Одним из таких, например, является ГЛХУ «Толочинский лесхоз». Ежегодно здесь производится 2—2,5 тыс. тонн пеллет. Они имеют сертификат SBP.

Как пояснила инженер по качеству Толочинского лесхоза Наталья Морозова, хозяйство получило сертификат SBP у аккредитованного представителя сертифицирующего органа в Республике Беларусь.

— Аккредитованная компания консультировала лесхоз и в процессе подготовительной работы, — рассказала инженер. — Ее представители помогали сделать предварительные расчеты по выбросам вредных веществ в окружающую среду при использовании толочинских пеллет. В Европе очень жесткие требования в этом отношении.

Конечный потребитель топливных гранул из Толочина находится в Дании. Там их используют в промышленных котлах. В принципе, использовать их можно и в некоторых бытовых котлах определенного стандарта.

По словам Натальи Морозовой, сертификаты EN Plus используются, как правило, производителями пеллет, которые не имеют собственного леса и всё сырье покупают. Поскольку лесхоз уже ранее был сертифицирован FSC, это очень облегчило процедуру получения сертификата SBP. Так, не пришлось повторно доказывать, что пеллеты сделаны из сырья, легально полученного в сертифицированных лесах.

Сертификация SBP обходится Толочинскому лесхозу примерно в 4 тыс. долларов ежегодно. Сумма зависит от объема производства. Сертифицируется как переработка первичного и вторичного сырья, так и получение готовой подукции.

Чтобы сделать расчеты для сертификации, вычисляют много различных показателей по международным стандартам. В том числе затраты топлива и электроэнергии при транспортировке и погрузке. Они должны соответствовать европейским нормам. Касательно физико-химических свойств самих пеллет, то это, прежде всего, теплота сгорания и зольность.

В промышленности могут использоваться пеллеты с более высокой зольностью и меньшей теплотворностью. Во многом качество пеллет зависит от того, какие клеящие вещества и в каком количестве добавляются при прессовании. В Толочине пеллеты производятся в основном из отходов пиления древесины хвойных пород. Поэтому при прессовании не добавляют вообще никаких склеивающих веществ.

Интересно отметить, что перспективы продаж пеллет на отечественном рынке Наталья Морозова оценивает скептически. По ее словам, для белорусских домашних хозяйств цена тонны пеллет около 100 евро — это очень дорого.

Частный пример

Белорусская компания «Профитсистем» занимается производством пеллет с 2004 года. Первый завод ввели в строй в 2004 году. Третий — в 2014-м. Там производятся только индустриальные пеллеты. На втором заводе, работающем с 2008 года, производятся пеллеты как индустриальные, так и для домашних котлов.

— Если брать сертификат SBP, то у нас сертифицированы в соответствии с ним все три завода, — говорит начальник отдела сбыта и логистики Сергей Федоренчик. — А по EN Plus сертифицирован только один из них. Нам достаточно этого, чтобы присутствовать на рынке пеллет для бытовых котлов. Наши пеллеты по качеству могут использоваться и там, и там.

По словам Сергея Михайловича, под пеллеты стандарта SBP у компании есть конкретные заказчики продукции, потребляющие ее в больших объемах. Один из них, к слову, когда-то сам инициировал получение своими партнерами — белорусскими предприятиями, производящими пеллеты, такого сертификата.

Сертификацию на соответствие стандарту EN Plus «Профитсистем» проводил у себя уже по собственной инициативе. Пеллеты делаются здесь из одного и того же сырья практически на одинаковом оборудовании. Соответственно, и качество пеллет, производимых на трех заводах компании, практически одинаковое.

Пеллеты здесь производятся исключительно из древесины сосны без каких-либо добавок. Они представляют собой высококачественное топливо, пригодное для сжигания в большинстве типов современных котлов. Сырье для их производства — в основном отходы оцилиндровки, включающие фракции коры.

Сертификат EN Plus получили в конце 2017 года. Всплеска спроса на свою продукцию не ощутили. Пеллеты для бытовых котлов в общем объеме производства составили всего около 10 %. И в последнее время эта доля даже снизилась, сообщил начальник отдела сбыта и логистики.

Он также отметил, что 99 % произведенных пеллет компания продает на экспорт. Разница в цене между гранулами, сертифицированными по стандартам SBP и EN Plus, небольшая и составляет всего 5—10 %. Продают пеллеты по прямым договорам. Индустриальные отгружают насыпным способом и транспортируют железнодорожными вагонами. Бытовые — пакуют в 15-килограммовые целлофановые мешки.

Премиальный сегмент

ОАО «Борисовский ДОК» производит топливные древесные гранулы с 2004 года. Для удовлетворения растущего спроса на внешних рынках предприятие планомерно наращивает объемы производства пеллет. В 2010 году на комбинате установлен дополнительный гранулятор фирмы Munch производительностью 1,5 тонны в час. Для ритмичного обеспечения производства пеллет сырьем смонтирована аспирационная система забора и транспортировки сухой стружки от цеха переработки. В пеллетных цехах установлены линии из производительного оборудования немецких и французских фирм.

В 2018 году здесь выпустили около 22,5 тыс. тонн пеллет для бытовых котлов. В планах на год текущий — довести объемы производства до 30 тыс. тонн в год. Как сообщила нашему корреспонденту начальник управления производства, маркетинга и сбыта Татьяна Степанова, все производимые предприятием топливные гранулы относятся к продукции премиум-класса.

Они прошли испытания в SGS Institut Fresenius GmbH, Германия, и соответствуют требованиям европейских стандартов EN Plus-A1 и DINplus-А1. Это стандарты премиум-пеллет для домашних котлов отопления. Сертификат DINplus-А1 борисовские древесные гранулы получили в 2013 году, а EN Plus-A1 в 2015-м. Сертифицированы они и по СТБ 2027-2010.

Пеллеты ОАО «Борисовский ДОК» поставляет по прямым договорам. В зависимости от объема, сезонности и других факторов их цена составляет 100—130 евро за тонну. Для отгрузки продукции со склада в автотранспорт заказчика гранулы упаковываются в полиэти­леновые мешки по 15 кг, в том числе и с логотипом покупателя, с последующей укладкой на европоддон общей массой 1050 кг или 1200 кг. Возможна также отгрузка насыпным способом при поставке в железнодорожных вагонах.

Важно, что производство топливных древесных гранул позволило борисовскому предприятию максимально перерабатывать древесное сырье и вместе с котельным оборудованием на древесных отходах замкнуть цикл безотходного производства.

Скоро с улиц исчезнет снег, и дорожники перестанут применять противогололедные реагенты. Почти все забудут о холодной снежной зиме, въевшейся в обувь соли и прочих мелких сезонных неприятностях. Не останется это в прошлом лишь для флоры городов, многострадальных лесополос вдоль трасс республиканского и международного значения. А ответственным за озеленение предстоит серьезная работа по спасению растительности от хлоридно-натриевых атак.

Где болит

Если бы деревья могли выбирать, где им расти, вряд ли они стали бы селиться рядом с проезжей частью. Специалисты зеленого хозяйства точно знают: засоленность почвы вредит газонам, деревьям, кустарникам больше, чем другие неблагоприятные факторы. К примеру, в УП «Минскзеленстрой» есть агрохимическая лаборатория, которая занимается исследованиями почвы на улицах города и влиянием противогололедных реагентов на состояние насаждений.

По словам специалистов лаборатории, в первую очередь реагенты, оставшиеся в почве, оказывают токсичное воздействие на корни, вызывая отмирание их активной части. Как следствие, деревья начинают ослабевать. Кроме этого, натрий и хлор накапливаются в листве и вызывают хлороз и некроз сначала края листа, а затем и всей листовой пластинки.

— Соли поступают в растения не только из почвы, — объясняет зав­сектором мониторинга растительного мира Института экспериментальной ботаники НАН Беларуси Александр Судник. — На поверхность крон хлорид натрия попадает, когда транспорт разбрызгивает талую воду и мокрый снег, насыщенные растворами и кристаллами солей. Автомобили движутся и создают воздушные потоки, подобные вихрям, которые образуют солевой туман. В результате составляющие противогололедных реагентов оседают на стволах и кронах. Пока не пройдут дожди или соль с деревьев не смоет специальная техника, она активно действует на поверхность растений. Это можно увидеть по липам и березам вдоль МКАД, в черте города. Серьезный урон наносят противогололедные реагенты лесополосам по всей стране. Ослабленные растения — легкая добыча для древесных паразитов и болезней, которые в конечном итоге могут привести к гибели насаждения.

Ученые проверили почву и в центре Минска, возле ГУМа. Там ионов хлора в десятки раз больше нормы, а ионов натрия — в сотни. Из-за этого получается своеобразная засуха: если даже земля достаточно влажная, растения не могут впитывать воду.

Загрязнение, вызванное дорожной солью, в целом представляет собой очень серьезную проблему для окружающей среды, а также для обитающих в ней организмов, считают специалисты. По имеющимся оценкам, концентрация ионов хлора свыше 800 единиц на миллион является вредной для большинства обитающих в пресной воде организмов. Высокий уровень воздействует на то, каким образом животные регулируют потребление соли. В короткий период после таяния снега заболоченные территории вблизи автомагистралей могут превысить эти уровни. В результате целого ряда проведенных исследований было установлено, что образующиеся из дорожной соли ионы хлора могут оказать негативное влияние на рыб, лягушек, растения и на другие организмы.

Соль — не лучший вариант

Всё же белорусские дорожники альтернативу соли с песком пока найти не могут. В качестве противогололедного средства в основном применяется хлористый натрий. Выбор технологии связан прежде всего с огромными запасами хлористого натрия, который остается от производства на солигорском комбинате.

В Америке и Европе дорожники, напротив, регулярно экспериментируют с реагентами. Однако средство всех времен и народов — соль с песком — и там также применяется наряду с продвинутыми жидкими реагентами. Если с песком всё более-менее ясно, то выбор соли определяет температура замерзания снежной каши на дороге. Европейские дорожники вольны выбирать между каменной солью, хлоридом кальция и хлористым магнием.

От использования обычной каменной соли в Европе уже отказываются из-за сравнительно высокой коррозийной активности хлорида натрия. Вместо него повсеместно используются другие соли. Например, хлорид кальция, который хотя и несколько дороже каменной соли, но более бережно относится к кузову автомобиля. Самую низкую температуру замерзания (-35 °C) по сравнению с NaCl и CaCl2 имеет хлористый магний. Кроме того, 10%-й раствор хлористого магния безопасен для окружающей среды.

— Выбор шведов в этом вопросе пал на измельченный гранит, потому что этот вариант более доступен в стране, — знакомит со шведским опытом председатель правления Белорусской ассоциации экспертов и сюрвейеров на транспорте Юрий Важник. — На крупных магистралях Швеции используют и другую систему — специально укатывают снег и поливают его горячей водой, смешанной со щебнем. Так горячий щебень вплавляется в лед и образует шершавую поверхность. Однако и в Швеции до сих пор не удалось полностью уйти от соли на дорогах. Во многих Скандинавских странах на дорогах устанавливают специальные датчики, которые определяют температуру воздуха и асфальта. Это позволяет действовать на опережение и точно рассчитать минимальное количество соляного раствора, необходимого для предупреждения образования льда.

— Что интересно, в северных странах есть такой термин «сноуменеджмент», проще говоря, управление эксплуатацией дорог с точки зрения зимних условий, — говорит Юрий Петрович. — В этих странах это целая индустрия, а у нас об этом даже не слышали. Там, где эта система функционирует, если уж используют соляные составы, то норма расхода рассчитывается с аптекарской точностью.

Дробленой щебенкой пробовали посыпать дороги и в Беларуси. Она, по словам специалистов, не дороже песчано-соляных смесей. Но столкнулись с двумя проблемами. Первая — весной, когда сходит снег, каменную крошку нужно убрать с дорог веником и сложить в ящики на хранение — она многоразового использования. Вторая проблема — от дробленой щебенки забивается ливневая канализация.

— Думаю, практика более дозированного использования соли на дорогах Беларуси смогла бы прижиться, если бы этой проблеме уделялось должное внимание, — считает Юрий Важник. — А пока дорожники не знают, что за наука такая — сноуменеджмент, имидж крупных белорусских городов, облик трасс будет продолжать радикально меняться. Все-таки обратить внимание на эту проблему должны все те, кто связан с озеленением страны.

Щепа в помощь?

Лесопильные отходы в некоторых европейских странах применяют не только для производства древесных плит или в качестве био­топлива, но и для борьбы с гололедицей. В Швейцарии, к примеру, наладили выпуск щепы Stop Gliss Bio, которая заменяет на некоторых дорогах страны неэкологичную соль.

Изначально компания, выпускающая противогололедную щепу, специализировалась на изготовлении промышленных химикатов. Однако в 2005 г. этот рынок рухнул, и завод пришлось закрыть. Владелец компании начал искать новый продукт. Тогда и появилась идея производства щепы Stop Gliss Bio. В 2008 г. продукт был выпущен и опробован в швейцарском городе Ла-Шо-де-Фон, который находится на высоте около 1000 м над уровнем моря и известен своей холодной погодой. После этого новой продукцией заинтересовались и другие города и деревни.

Процесс производства заключается в том, что древесные отходы измельчаются до необходимой фракции, чтобы их можно было сыпать всеми европейскими стандартными машинами для разбрасывания антигололедных реа­гентов. Тонкие прямоугольные кусочки дерева обрабатываются безопасным для окружающей среды хлоридом магния. После разбрасывания на дорожное покрытие щепа медленно высвобождает хлорид магния, находящийся в ее волокнах, и прилипает ко льду.

Как описывается ноу-хау в швейцарской прессе, размер щепы в пять — десять раз больше, чем гравия. Кроме того, гравий более или менее круглый, поэтому, когда по нему идут, он катится под ногами и можно запросто поскользнуться. Когда идешь по щепе, не скользишь.

Для производства Stop Gliss Bio компания использует щепу с лесопильных заводов различных производителей.

— Есть несколько видов древесины, которые очень мало используются в Швейцарии, например тополь, — говорит в своем интервью одному из швейцарских изданий производитель. — Между тем тополь сохраняет раствор хлорида магния намного лучше, чем, например, бук.

Опыт использования технологии в городе Ла-Шо-де-Фон показал, что поверхность не замораживается повторно в течение пяти дней, если снова не будет сильного снегопада. Соль быстрее растапливает лед, но при температурах минус 10—15 °С она держит поверхность незамерзающей только несколько часов. Поэтому приходится разбрасывать ее несколько раз в день.  «Stop Gliss Bio примерно в шесть раз дороже обычных реагентов, — говорится в швейцарских СМИ. — Но эффект от ее использования длится в шесть раз дольше, это меняет ситуацию».

В 2018 г. швейцарский опыт борьбы с гололедицей на дорогах переняли власти города Розмари (провинция Квебек, Канада). До этого в Розмари, а также в некоторых других городах пытались решить проблему с помощью свекольного сока. Им обрабатывалась соль, и из-за улучшенных качеств ее требовалось меньше. Но такая соль всё красила, пачкала обувь, одежду и автомобили.

В провинции Квебек стали отдавать предпочтение древесной щепе как полностью биоразлагаемому материалу. Даже при попадании в воду или на газон она распадается в почве. К тому же опытным путем подтвердилось, что древесная щепа поддерживает сцепление автомобилей даже при температуре -30 °С, тогда как соль можно применять только до -15 °С. Интерес к такой щепе есть не только в Канаде, но и в США. Древесная щепа стоит дороже, чем обычная соль, но в применении обходится дешевле, так как покрывает большую площадь дорожного покрытия. Оборудование для рассыпки используется то же, что и для соли, однако щепа не вредит металлическим частям оборудования. Что немаловажно, такой «коктейль» не вредит деревьям и животным.

— Сергей, как называются окрестные озера? — окликает Петр Степанович Богданович, инженер по охотничьему хозяйству ГЛХУ «Петриковский лесхоз» (а проще — охотовед), администратора охотничьего ­домика.

Сергей Яковец (он же «горничная» согласно штатному расписанию), разливая по мискам горячую уху из налима, начинает припоминать:

— Подкова, Панское, Сякерицкое… А больше не помню — я же не местный.

— Да ты ж тут четверть века живешь, окобылился совсем!

Видя наше с фотокорреспондентом недо­умение, охотовед поясняет:

— Так по-нашему, по-петриковски говорят. Означает: прижился, стал своим. А пошло это от известной картины Васнецова «Богатыри». У нас так ее толкуют: вот стоят три всадника на холме — а это Беркова гора на берегу Припяти — и на город глядят. Высматривают, где баня топится. Зачем им баня? А надо бы кобылу Алеши Поповича помыть! Потому-то и зовется в народе Петриков «Кобылоградом».

Разговор этот происходил на охотничьей базе ЛОХ в деревне Лучицы, где мы ночевали. Расположена более чем в 50 километрах к северу от «Кобыло­града». Уютный домик на 8 мест на берегу полноводной Птичи, левого притока Припяти, той самой, что возле Минска вьется едва заметным ручейком. Во дворе рубленая баня, хорошо оборудованный разделочный цех — в общем, всё, что нужно для полноценного отдыха приезжего охотника.

А неподалеку — руины винокуренного завода, принадлежавшего когда-то местному пану с отнюдь не славянской фамилией Вильсон. С ним, кстати, тоже связано несколько местных легенд. Одна из них про «Америкову Горку».

Именно «Америкову», а не как-то по-иному. Говорят, что именно сюда пан Вильсон привозил своего друга, приезжавшего погостить из-за океана и которому урочище очень понравилось. И в это как-то сразу верится: местность здесь просто нереально красивая — лес, луга, берег Птичи. С 2010 года здесь стоит остановочный пункт ЛОХ с домиком на сваях, причалом, навесом и сеновалом. Под высоким дубом стол, скамьи и печка с мангалом. Жаль только, что приехали мы сюда зимой — вот бы летом или золотой осенью! Петр Степанович особенно гордится этим пунктом, ведь начал он его строить практически с нуля, когда пришел в хозяйство 11 лет назад.

Вообще, в Петриковском районе 4 охот­пользователя: Национальный парк «Припятский», Аграрно-туристическое охотничье-рыболовное хозяйство Торока, районная оргструктура РГОО БООР и лесоохотничье хозяйство.

Охотугодий у ЛОХ 75,7 тыс. га, из них 49 тыс. лесных и более 23 тыс. полевых и водно-болотных. Лесные массивы очень крупные. Есть 9 глухариных и 19 тетеревиных токов.

По учетам 2018 года в хозяйстве из нормированных видов обитали 218 особей лося, 474 косули, 176 бобров, 143 глухаря, 246 тетеревов. Также есть и кабан, который отстреливается на утилизацию.

— Лимиты отстрела по лосю — 21 голова — выполнены полностью, — говорит охотовед. — Причем в основном лось добывался на стону охотой на вабу. Почти все наши егеря хорошо овладели искусством вабить при помощи нехитрых самодельных приспособлений. Есть и электронный манок. Лоси прислушиваются — и подходят на зов!

Пернатых будем считать весной и летом, а зверей, как обычно, в середине февраля. Попутно, кстати, посмотрим, сколько у нас оленей — они здесь, вообще-то, заходные: из Любанского района и соседних охотхозяйств нацпарка и Тороки. Я лично знаю о 10 головах, которые сюда приходят кормиться. Естественно, пока мы на них не охотимся — их еще слишком мало.

В прошлом году приезжали чехи и поляки охотиться на глухаря, ведь у них в Евросоюзе такая охота под запретом. Один чех, которого подвели прямо к дереву, на котором сидел глухарь, так его и не увидел. Потом стрелял петуха уже на земле и промазал. Нынче европейские охотники тоже собираются к нам. Мы их перед охотой ­обучаем и лишь после этого ведем в лес. Хотя, бывает, и поздновато они прибывают: ведь если на березе первый листок распустился — он уже закрывает птицу.

Уже не первый год к нам приезжают россияне, которых интересует косуля. Лосей-то у них и своих хватает. Ярославцы, например, частые гости. Они, бывает, добывают 5—6 косуль и увозят мясо домой.

Теперь для иностранного охотника нет проблемы легального провоза в Беларусь личного охотничьего оружия. В нашем лесхозе, например, оборудовали специальную комнату с сейфами для временного хранения оружия. Это случилось в прошлом году, когда в лесхоз пришел новый директор Апанович Юрий Александрович, сам, как он говорит, «охотник на 99,9 %». И теперь мне не надо с чужим ружьем ехать в милицию и сдавать его туда. К тому же многие охотники — люди суеверные и вовсе не горят желанием, чтобы кто-то брал в руки их любимое ружье. А в этом году мы хотели бы и здесь, в охотничьем домике, сделать временную оружейную комнату.

Оружие вполне свободно можно арендовать и на месте. Мы, например, закупили три новых ружья МР-155 «Байкал». Отдали их на руки егерям, чтобы они хранили их дома и выдавали напрокат приезжим охотникам. Обходится эта услуга клиенту вместе со стоимостью патронов в 100 рублей в сутки, а для нарезного оружия (это единственный пока карабин «Тигр») — 130 рублей. Конечно, пользуются этой возможностью не белорусские охотники, которые приезжают со своими стволами. А еще каждый клиент может арендовать ночной и тепловизорный прицелы.

Успешной работе лесоохотничьего хозяйства, по словам охотоведа Петра Богдановича, во многом способствует неравнодушное, внимательное отношение со стороны руководства лесхоза и лично директора Юрия Апановича. А еще слаженный, профессиональный, увлеченный своим делом коллектив. Всего в ЛОХ 10 штатных сотрудников: охотовед, 6 егерей и 3 работника при охотничьем домике. Все — на полных ставках: егерь, к примеру, получает более 700 рублей — вполне достойная по нашим временам зарплата, особенно для сельской местности. Потому-то люди дорожат своей работой и стараются выполнять ее как можно лучше.

Во многом помогают хозяйству и рядовые охотники, особенно это касается регулирования численности хищников, которых еще недавно называли «нежелательными».

— С марта 2018 по начало февраля 2019-го в хозяйстве добыто 11 волков, — рассказывает Петр Степанович. — А сейчас мы закупили новые флажки — 8 километров. Заключили 4 договора с местными охотниками-волчатниками. Им выдаются бесплатные путевки на волка, а также на лису и енотовидную собаку. Кто добудет двух волков, тому по минимальным ценам, установленным постановлением Совета Министров, дается разовое разрешение на косулю. Допустим, стоила она 100 рублей, а этому охотнику — 20 рублей. А за 5 волков — уже разовое разрешения на лося и тоже по значительно более низкой цене. А добыть зверя можно на вабу, в окладе, из засидки, да и на логове взять щенков — это уже не важно, как именно.

К слову, давно бы пора уже, на мой взгляд, вывести из Красной книги рысь. Очень уж ее стало много, слишком большой вред она приносит… В прошлом году у нас по учетам было 5 особей. Видели чучело в нашей бильярдной? Эта особь была подранена другими животными, а нами сактирована и добрана. А в одной деревне бабушка в курятнике заколола молодую рысь вилами. Защищала свое имущество, поэтому за убийство зверя-краснокнижника никакой ответственности не понесла.

Когда мы уже возвращались на базу после посещения капитально оборудованной (вплоть до спального места!) 5-метровой рубленой вышки у подкормочной площадки неподалеку от «Америковой Горки», то поинтересовались перспективами насту­пающего весеннего сезона охоты.

— Третий год уже будем охотиться на гуся, — ответил охотовед. — Раньше-то знали, что есть в хозяйстве эта птица во время пролета, да как-то всё не доходили до этой охоты. Но вот теперь мы закупили маскировочную сетку, два комплекта чучел. Определили места, где присаживаются стаи.

— Остается только договориться с самими гусями о сотрудничестве.

Нашу попытку съязвить Петр Степанович парировал контриронией:

— Нет, договариваться будем с российскими охотниками. Ведь они платят по 10 белорусских рублей за каждого добытого гуся!

— А мы, охотники-белорусы, столько же платим за путевку — и стреляем, сколько сможем добыть…

— Так для кого мне выгоднее организовать охоту? Гость же еще и живет здесь в домике и тоже за это платит. Но, конечно, всё это вовсе не означает дискриминации белорусского охотника. Так что, пожалуйста, приезжайте, будем только рады!

— Спасибо! Обязательно приедем!

Любители природы и особенно охотники давно обратили внимание, что в настоящее время в наших лесах очень мало зайца-беляка, который раньше встречался даже в небольших лесных массивах. Возможно, только в северной части республики его численность остается более-менее приемлемой.

Трудно объяснить, почему такое случилось, тем более что заяц-беляк живет в лесу, где все животные меньше подвержены антропогенному воздействию.

От голода беляк погибнуть не может: в лесу он всегда найдет достаточно корма. Ведь он умудряется выживать даже в пустынной полярной тундре, где питается долгой зимой скудными остатками травы и лишайниками. При этом и сильные холода он переносит довольно успешно.

Интересно, что при больших морозах зайцу-беляку все-таки нужен и более калорийный корм, что вынуждает его разнообразить вегетарианскую диету… падалью. О таком неожиданном поведении зайцев следопыты знали давно, «читая» по следам, как ведут они себя в заснеженном лесу. Теперь у канадских ученых появилось неоспоримое доказательство, они засняли на видео ушастых зверьков, поедающих тушки своих сородичей. Не отказываются они попробовать даже труп своего извечного врага — рыси. Похоже, так они поступают, лишь когда морозы долгое время держатся выше тридцати градусов.

Некоторые специалисты предполагают, что одной из причин заметного сокращения популяции зайца-беляка стали более теплые зимы, в течение которых бывают немалые промежутки почти полного отсутствия снежного покрова. Белый заяц в таких условиях становится слишком заметным и поэтому уязвимым — хищники легко находят его.

Несомненно, весомую лепту в сокращение численности беляка вносят и болезни. Наверное, их появление у зверьков тоже может быть связано с изменением климата.

Личинка репейной моли хоть и широко известна, но применяется редко, уступая первенство иным приманкам. Вместе с тем расширение спектра ее использования при подледной ловле способно обеспечить более активный клев рыб даже в условиях глухозимья, сделав рыбалку интересной, непредсказуемой и результативной.

Давно обратил внимание, что рыбная ловля является ярчайшим примером реинкарнации. Большинство всего нового в ней — воскрешение забытого старого в современном обрамлении с долей модернизации. И это оправданно. К примеру, в моем регионе еще лет пять назад ловля сома на квок считалась анахронизмом, уделом уходящего поколения стариков. Сома ловили на фидер и спиннинг. Но пробил час, и сегодня в стан квочатников перешли даже прожженные спиннингисты. А квоки какие появились! И из дерева, и из металлов, и из пластика. Причем настоящие шедевры! В результате ловить сомов на квок стало модно и престижно.

В контексте обозначенной тенденции не сомневаюсь, что куда большего внимания к себе заслуживает применение в подледной ловле такой наживки, как личинка репейника или полынника. С одной стороны, она вроде и не ушла в полное забвение, но на практике применяется крайне редко. Одни на этот счет прямо говорят, что не современна, другие — что морока с приобретением, третьи — что не видят ощутимого эффекта. Однако если уж авторитетные в мире спортивной рыбалки мастера сегодня не только начали заявлять, что в обычном режиме ловли практикуют использование «репейника», и даже начали давать советы на этот счет, то рыболовам-любителям точно следует взять личинку на карандаш. Особенно расширить практику применения в самый сложный период глухозимья, когда на фоне недостатка кислорода рыбы теряют аппетит и воротят нос от ходовых приманок.

Характеристики личинок

Мне довелось учиться ловле на упомянутую личинку много лет назад. Причем в роли педагогов выступали опытнейшие рыбаки старой гвардии. Благодаря им уяснил, что в прошлом она применялась довольно широко, считаясь эффективной приманкой. Затем, как и подавляющее большинство рыбаков, я перестал о ней вспоминать, увлекшись иными приманками, прежде всего безнасадочными. Однако в последние годы самостоятельно пришел к выводу о необоснованности такой позиции. Неразумно отвергать то, что прошло проверку временем, доказав свою состоятельность.

Сегодня, не претендуя на роль того, кто намеревается придать дополнительный импульс обретению личинкой новой полноценной жизни, просто поделюсь своими соображениями. Начну с внесения определенной ясности относительно названия. Распространенные термины «личинка репейника» или «репейник» являются не совсем корректными. Они носят скорее обобщающий характер, что в определенной мере тормозит расширение спектра использования этой приманки. Не каждый сегодня отправится зимой искать заросли репейника, чтобы насобирать личинок. А вот такое растение, как полынь (чернобыльник), растет повсеместно даже в больших городах — в лесопарках, на пустырях, в оврагах, на заброшенных участках и т. д. И зимующие в стеблях этих растений личинки по сути идентичны репейниковым.

Я заблаговременно собираю личинки недалеко от дома у лесопарковой зоны. Но бывает, что приходится искать их непосредственно во время рыбалок. В обнаружении сухих стеблей полыни, репейника, а также татарника проблем не вижу. Своим характерным внешним видом они выделяются на фоне иной увядшей растительности.

По форме такие личинки напоминают крохотную укороченную капельку, шарик или яичко цвета слоновой кости. Откладывают их к осени небольшие мотыльки, которых рыбаки именуют репейной молью. Полагаю, что специалисты не согласятся с таким названием, но рыбацкий штамп прижился надежно и вряд ли кто-то захочет его менять. Так что для лучшего восприятия темы и простоты ее изложения пусть мотылек остается «репейником» вне зависимости от того, в каком растении зимуют его зародыши.

Сами по себе личинки очень нежные. Внутри них находится пахучая субстанция, которая нравится рыбам. Обтягивающая сверху кожица тонкая, и потому при грубом прокалывании личинка быстро вытекает, теряя свою привлекательность. Это как в случае с опарышем, который, будучи высосанным рыбой, практически перестает привлекать рыб. Поэтому обращаться с личинкой приходится деликатно.

Сбор личинок

Обнаружить будущих мотыльков можно в сухих колючих шишечках, которые все мы не любим из-за способности цепляться к одежде. Точнее, внутри покоящихся в шишках склеенных семенах. Но с извлечением таких личинок много возни, да к тому же их можно найти чаще осенью и в первой половине зимы. Затем при нехватке пищи их активно выклевывают птицы. Поэтому более рациональный вариант связан с заполучением личинок, находящихся внутри стеблей полыни (чернобыльника). Она и растет массово, и личинок в стеблях в разы больше. Собирать их можно всю зиму и даже в начале весны.

Отправляясь на заготовку наживок накануне рыбалки, я просто нарезаю «веник» полыни. Дома за столом раздваиваю стебель над доской или газетой, чтобы легче собрать личинки, если они вылетят из гнезд. Ну а те, которые остались, аккуратно вытряхиваю, помогая острием ножа, шилом или доставая пинцетом. К слову, именно личинки из полыни всё чаще можно встретить в рыболовных магазинах расфасованными в пакетики для реализации. В сравнении с личинками из репейника они несколько крупнее, а оболочка толще и прочнее.

Указанные «шарики-капельки» не промерзают в стеблях даже в сильные морозы за счет наличия внутри субстанции, чем-то напоминающей пенопласт. Да и сами личинки выделяют вещество, ассоциирующееся с силиконом, которое выступает дополнительным утеплителем. Плюс в стеблях неизменно располагаются выше уровня снежного покрова.

Для обеспечения сохранности собранных личинок и удобства использования на рыбалке помещаю их в пластиковую емкость от конфеты «киндер-сюрприз». Дома храню в холодильнике, а на улице при плюсовой температуре воздуха даже в рыболовном ящике. Если же температура ниже нуля, лучше держать мини-контейнер в кармане по аналогии с мотылем. Знаю, что некоторые подсыпают к личинкам подкормку в виде сухого крахмала, однако полагаю, что это излишне. Личинки и так хорошо хранятся. Да и запасать их надолго нет смысла. Проще заготовить свежие или оставить часть в неразрезанных стеблях, поместив их на балкон, в гараж или сарай, где температура будет мало отличаться от уличной.

Эксперименты с вывариванием личинок не проводил. Не исключаю, что после нахождения в кипятке они станут более плотными и прочными, однако полагаю это ненужным. Пропадет внешняя изначальная привлекательность наживки, исчезнет запах, которые и делают ее уловистой. К тому же вареная личинка мало будет отличаться от кусочка силикона. Так что овчинка выделки не стоит.

Комбинации с личинками

Как и мотыль, личинка репейника может применяться и в мормышечной оснастке, и в оснастке с крючком-грузилом, и даже в качестве приманки на «догонялке» (бегающий по леске крючок в тандеме с безнасадочной приманкой. — Прим. авт.). Если делаю упор на мормышку, то стараюсь подыскать как можно более мелкие по размеру и весу мормышки с тонкими и острыми крючками. Во втором случае, когда леска тонкая (до 0,10 мм), вяжу крючок напрямую. В случае с толстой леской (до 0,15 мм) использую поводок. Расстояние от крючка до грузила-дробинки обычно составляет порядка 15 см.

Наживлять на крючок можно как одну личинку, так и несколько. Каждая прокалывается не по центру, а аккуратно цепляя изнутри по касательной только кожицу-оболочку, чтобы содержимое не вытекло. Жало выводится наружу. Две-три личинки считаю ходовым вариантом. Тогда даже после нереализованной поклевки можно не торопиться со сменой приманки. Все личинки не вытекут, и это предоставляет возможность еще раз привлечь внимание рыб. При слабом клеве крючок должен быть минимальным (№№ 10—18), а личинка на цевье всего одна.

Весьма привлекательным для подводных обитателей становятся бутерброды из «репейника» и мотыля. Такая сдвоенная приманка, во-первых, контрастна, во-вторых, состоит из двух очень привлекательных для рыб натуральных «продуктов». Но полагаю, что в случае формирования такого бутерброда количество «юных молей» должно превосходить количество «юных комаров». Комбинировать же личинку с тестом или чем-либо иным не вижу оснований. Подобные эксперименты оказались неудачными.

Не рассматриваю варианты с подсадкой «репейника» на крючки безнасадочных приманок — «чертиков», «козочек» и др., ибо не приемлю подобные варианты. При них теряется сам смысл использования безнасадок, которые должны привлекать рыбу не пахучим шариком, а своей игрой, имитирую­щей в толще воды копошение водных насекомых. Лучше уж тогда изготовить под «личинку» упомянутую выше оснастку с крючком или обычной мормышкой.

Заслуживают внимания тактические схемы использования «репейника». Мне импонирует своего рода комбинированный вариант ловли, когда идет чередование мотыля с «репейником» на крючках или мормышках. К примеру, начинаю рыбалку с мотыля и ловлю до тех пор, пока рыба не начинает привередничать. Пропал клев, перехожу на «репейник». И так в течение всей рыбалки периодически чередую указанные наживки.

Вместе с тем необходимо отметить, что при целенаправленной ловле отдельных видов рыб изначально можно делать ставку именно на «молочные шарики». Прежде всего речь идет о плотве, которая зимой отдает предпочтение не всесезонному мотылю, а «репейнику», жидкому тесту или болтушке из манки. Причем нетрудно заметить, что две последние приманки по внешнему восприя­тию в чем-то схожи.

«Репейник» хорошо использовать и для активной проводки и при пассивной подаче. В последнем случае она удачно вписывается не только в снасть с кивком, но и в чуткую поплавочную оснастку.

Любители личинок

Из личных наблюдений сделал вывод, что личинка репейника является лакомством для всех активно питающихся зимой рыб. Впервые соблазнил этой личинкой плотвицу, ну а впоследствии успешно ловил на нее подлещиков, густер, ельцов, пескарей, окуней, некрупных язей и голавлей, ершей и уклеек.

Активная проводка с «репейником» не требует резких и быстрых движений. Особенно это касается при нацеленности на поимку «белой» рыбы. Плавная вертикальная раскачка чередуется с остановками, во время которых чаще всего и следуют поклевки плотвы, красноперки, густеры и др. Также допустимо просто медленно опускать мормышку ко дну и затем поднимать вверх, делая аналогичные остановки.

При ловле «мирных» рыб неплохо сопровождать процесс еще и прикармливанием. Для этого можно использовать всё те же личинки репейника, периодически подбрасывая их в лунки по нескольку штук, если позволяет запас. А из иных вариантов лучше всего подходит для подобной цели манная крупа, которая рассыпается мелкими крупинками. Личинки моли хорошо вписываются в это медленное погружение набухающих манных частиц, ассоциируясь с ними.

При целенаправленной ловле подлещиков «репейник» в моем представлении больше подходит не в качестве основной, а дополнительной наживки, способной воскресить угасающий по ходу рыбалки клев на мотыля.

Меня вообще прельщает применять «зародышей» моли в тех местах, где водятся разные рыбы вперемешку. Не одна, так другая обязательно польстится. Причем результативную поклевку можно получить как в лунке, из которой казалось бы «выжата» вся рыба, так и в той, которая вообще не подавала признаков «жизни».

Интересное наблюдение сделал относительно ершей. При использовании «репейника» чаще попадаются более крупные колючие рыбы. Полагаю, что именно оказавшаяся под носом личинка провоцирует так называемых королевских ершей на поклевки. Однако когда в акватории ерши, а также окуни доминируют, частоту колебаний приманки необходимо увеличивать.

Несмотря на убежденность в том, что такие рыбы, как язь и голавль, зимой лучше всего ловятся на безнасадочные мормышки, «козочки» и «чертики», именно при интенсивной игре и скоростной проводке с «чернобыльником» на крючке они также способны стать трофеями любителя подледной ловли.

Доводилось слышать о том, что даже судаки способны польститься на обсуждаемую наживку, однако мне не доводилось ловить на нее этот вид рыб. Впрочем, возможно, всё еще впереди.

В заключение рекомендую не полениться и еще нынешней зимой опробовать рассматриваемую личинку в деле. Приятные неожиданные открытия гарантированны!

Немецкий дратхаар, немецкая жесткошерстная легавая, немецкий грубошерстный пойнтер — я не знаю собаку с большим количеством названий. А русский зоолог и натуралист Леонид Сабанеев называл эту немного «растрепанную по жизни собаку» длинно и весьма неуклюже: «немецкий брудастый куцый лягаш», при этом совершенно безапелляционно утверждая, что «произошел он от дворняги». И не поспоришь, как говорится.

Происхождение дратхааров, как и всех остальных жесткошерстных легавых Европейского континента, до конца не выяснено и точно быть определено уже не может. Скорее всего, где-то в период с XIX по начало ХХ в., когда породы начали худо-бедно систематизировать и описывать, местные морфы жесткошерстных охотничьих собак, не слишком сильно отличающиеся одна от другой, просто определили как местные породы, описали и «посчитали». В итоге мы имеем немецкого дратхаара, немецкого же штихельхаара, чешского фоусека, ­итальянского спиноне, французского грифона Кортальса, пудель-пойнтера (произведение собаководов начала ХХ века) и некоторые другие породы, очень похожие одна на другую, даже собаководы со стажем не всегда способны определить, где дратхаар, а где штихельхаар, если этих собак посадить рядом.

Но немецкий дратхаар среди всех этих брудастых легашей, пожалуй, самая знаменитая порода. Это крупная, отлично сбитая собака, весьма понятливая, уравновешенная. В литературе пишут, что «шерсть дратхаара прекрасно приспособлена для работы собаки в самых «крепких» местах». Слегка отступлю от своего восторженного повествования и скажу, что так пишут, по всей видимости, те, кому никогда не приходилось выбирать килограммы репейника из уникальной шерсти этого пса. Сражаясь с репьями, порой задумываешься: этого выщипать или нового завести?

Но шутки в сторону. Я лишь к самой старости своего пса нашел способ, как уберечь его от репейников во время охоты в крепях. Тут поможет легкая попона. Желательно яркого цвета. Впрочем, из бороды, усов, ушей и бровей репейники выбирать всё равно придется.

Это весьма толковая собака, буквально на лету схватывающая всё, что от нее хочет хозяин. Дрессировать немецкую легавую — одно удовольствие.

Среди дратхааров попадаются собаки с разным характером, однако трусливые или агрессивные особи встречаются довольно редко. Уравновешенность, интеллигентность, спокойное достоинство — преобладающие черты характера дратхаара. Однако спуску обидчику у дратхаара не будет. Спровоцировать на драку эту собаку нужно постараться, но если кто-нибудь умудрится это сделать — дерется он умело и со вкусом.

Основной вид охоты, на которой используется дратхаар, — охота на болотную и луговую дичь. Главные трофеи белорусского охотника с дратхааром — бекас и серая куропатка. Реже — перепел и вальдшнеп на высыпках. Те, кому позволяют средства, могут поохотиться на выводки тетеревов.

Однако прелесть дратхаара, как и других континентальных пород легавых, в их универсальности. Повзрослевшую собаку можно применять на охоте за водоплавающей дичью — она не только выгонит уток из осоки и принесет битую птицу, но и соберет всех подранков, в том числе и чужих, а также всех тех уток, что другие охотники не смогли найти в зарослях.

Используют этих собак и во время охоты на копытных, однако, на мой взгляд, дратхаар тяжеловат для охоты на кабана, что вкупе с его отвагой может быть причиной получения травмы собакой.

Именно так и случилось с моим кобелем в 3-летнем возрасте. После того как кабан разодрал ему пах, я больше не экспериментировал с копытными.

Охотятся с дратхааром даже на зайцев. Причем не только стреляют зверька из-под стойки собаки, но и используют его как гончую — некоторые из дратхааров способны гнать зверя с голосом. Сам я такой работы собаки никогда не видел, но о ней рассказывали владельцы дратхааров, которым я доверяю. Впрочем, попытки обучить драт­хаара гнать зайца с голосом, уверен, испортят его охоту со стойкой, так как будут провоцировать гоньбу. Поэтому я упомянул об этой охоте скорее в качестве хохмы.

Большинство дратхааров относится к хромистам. То есть это особи, у которых в организме рыже-коричневый пигмент преобладает над черным. Как говорят ветеринары, именно этой особенности организма дратхаары обязаны своим крепким здоровьем. Эти собаки действительно редко болеют.

Заводя дратхаара, следует знать, что эти собаки несколько инфантильны, в том смысле, что поздно взрослеют и весьма привязаны к хозяину и ко всем домашним, даже если это кот. Поэтому некоторых из этих собак совершенно невозможно оставить с чужими людьми даже на некоторое время. Речь идет, например, о «гостиницах» для собак, куда в наше время определяют своих питомцев на время отпуска. Впрочем, все собаки индивидуальны.

Некоторая инфантильность присуща всем легавым, это объясняет их стремление даже в поле находиться на расстоянии прямой видимости от хозяина.

Именно это качество бережет их от опасности потеряться в угодьях. Если посмотреть подшивки охотничьей перио­дики и поднять объявления о потерявшихся и найденных собаках, то можно увидеть зависимость — меньше всего теряется легавых, дратхааров вообще единицы. Впрочем, это связано еще и с тем, что это не самые распространенные собаки у наших охотников.

Резюмируя, скажу: если вы не относитесь к охоте как к мясозаготовкам, а поэтика и романтика охоты для вас не пустые слова, если вам нужен преданный друг с человеческим взглядом и чувством юмора, заводите дратхаара и не сомневайтесь.

В свое время я написал довольно много охотничьих рассказов. Старался рассказать об охотах в разных странах и на разных континентах. О разных, порой самых диковинных животных. О разном оружии, которое применялось на охоте. Но во всех этих материа­лах рассказывалось, чем разные охоты отличаются друг от друга. А потом я задумался: а что их, таких разных, объединяет? И понял: философия. В каких бы дальних краях я ни охотился с людьми самых разных национальностей, применяя традиционное огнестрельное или самое экзотическое оружие, все эти охоты, как я осознал, объединяет своеобразная философия охоты.

Она по своей сути и форме в корне отличается от традиционной философии. Скажем, философии Аристотеля и Диогена или философии Канта и Гегеля. При всем моем глубоком уважении к Карлу Марксу с его бессмертным и до сих пор используемым в практике капитализма «Капиталом» и эта философия, может быть, несколько ущербна по сравнению с философией охоты. Может быть, потому, что все эти философии — философии разума. А философия охоты — это философия души, субстанции гораздо более тонкой…

Если обычная, то есть традиционная философия, — порождение человеческого разума и предназначена для ра­зума, словно упражняя его в эквилибристике мысли, то философия охоты живет в природе и даже рождается природой. А уж потом она поселяется в охотнике, который должен в ней разобраться, как разбирается в следах на снегу.

В свое время мне пришлось изучать интегральные уравнения и другие премудрости высшей математики. Через десятилетия почти все эти премудрости стерлись из памяти. Но кое-что осталось мерцать в уставшем жить мозгу.

Помню, что в начале интегральных формул стоял знак, который указывал, что решение, с одной стороны, стремится к нулю, с другой — к бесконечности. Формулы забыты, но ощущение не­объяс­нимости осталось.

Вот так и в лесу на охоте. Когда целый день бродишь с собакой по нему, постоянно ощущаешь бесконечность бытия. Но когда появляется цель, эта бесконечность почти мгновенно превращается в нуль. Точнее, в точку. Что одно и то же. И точка эта — выстрел.

Есть нечто, а точнее ничто, в котором содержится всё. И есть всё, в котором нет ничего. Как в формуле от нуля до бесконечности. И от бесконечности к нулю.

Таким образом, выстрел является квинтэссенцией охоты. А точнее, моментом истины. Он одновременно является нулем и бесконечностью. Бесконечностью, которая обычно отделяет жизнь от смерти. Смерть — это тоже бесконечное бытие, только в своей особой форме.

И тут мы неизбежно подходим к осознанию Бога и философии веры. Неважно какой — христианской, ­иудейской или исламской. Жизнь и смерть в каждой из них трактуется почти одинаково. Как для человека, так и для животных. Это не означает оправдания охотников, которые несут смерть животным. Это говорит о том, что жизнь и смерть всегда связаны друг с другом и не могут существовать раздельно. Таковы условия бытия. Они так же объективны, как объективны законы математики, как элементарной, так и высшей.

В процессе охоты все ее участники являются в той или иной степени философами. Особенно собаки. Как-то я писал в материале «Пение гончих» о высшей гармонии собачьих голосов во время гона. Но есть и особая философия гона. Она заключается в миропонимании охотничьей собаки. Не просто догнать и разорвать зверя, но победить его духовно. Как и человек должен победить своего врага прежде всего духовно. В этом мы с ними схожи.

В литературе создано много замечательных произведений об охоте. Правда, для некоторых писателей, например для Тургенева в «Записках охотника», сам процесс охоты является только поводом для описания философии природы и рассказов о людях, с которыми писатель встречался во время охоты.

А вот для Льва Толстого описание охоты, которое встречается как в таких бессмертных романах, как «Война и мир» или «Анна Каренина», так и в небольших рассказах, является средством для познания души человека, его отношения к миру.

Увлечение охотой продолжалось у Толстого более 30 лет. Первое время Толстого увлекала псовая охота, а потом и ружейная. «Охота наравне с войной, — писал Толстой, — считалась наиболее подходящей формой проявления молодечества, а молодечество считалось одним из главных качеств, которое должно быть воспитано в мальчике». Вспоминая в глубокой старости свое воспитание в семье, он писал: «Мне в детстве внушено было всю энергию мою направлять на молодечество и охоту».

Толстой утверждал: «Только охотник и земледелец могут чувствовать красоту природы». Толстой находил, что на охоте, как и в походах, люди формируются, понимая под этим формированием не только развитие ловкости, со­образительности и быстроты действий, но и, прежде всего, формирование личности и духовное развитие человека.

Уверен, если бы помещик Николай Некрасов не любил до безумия охоту, не было бы и великого поэта Некрасова. Был бы обыкновенный помещик Некрасов, большой любитель карточной игры и дворовых девок. Именно охота сделала из него поэта и философа. Охоте он посвятил десятки произведений. Но охота предоставила и возможность поэту познакомиться с миром жителей российской глубинки. Трудным и даже трагическим миром, который он воспел. И многие герои его произведений являются самыми настоящими философами, хотя и без одного класса образования. Охотники всегда являются философами, даже если они не умеют читать и писать.

Нередко Некрасов охотился с Тургеневым. Но гораздо чаще со своими дворовыми и окрестными охотниками. С Тургеневым они даже во время охоты вели разговоры о литературе. С простыми людьми — о жизни. Тем более что поэт обычно собирал на охоту целое войско численностью в несколько десятков человек. И снаряжал целый обоз с продуктами, винами, водкой, другими напитками. Это развязывало сотоварищам языки во время трапез. На латыни они, конечно, не разговаривали, как мастеровой из фильма Марка Захарова «Формула любви». Но философские концепции нередко выдвигали. Перечитайте поэзию Некрасова.

Одним из главных вопросов в философии охоты является вопрос «Зачем?». Ведь охота совсем не безобидное занятие. Но этот вопрос гораздо шире, чем мы думаем. Зачем вообще мы живем, если рано или поздно приходит смерть? Вроде бы занятие бессмысленное. Утешаем себя тем, что душа, возможно, бессмертна. И даже если она действительно бессмертна, жизнь от этого не становится менее бессмысленной. Ведь бессмертие, как в интегральной формуле, стремится к бесконечности, а сама жизнь в этом случае стремится к нулю. Поэтому вопрос «Зачем?» просто не имеет никакого смысла.

Саму охоту и выстрел как ее финал можно сравнить с восприятием кино и фотографии. В фильме пленка или цифровая запись бежит со скоростью 25—30 кадров в секунду. Поэтому зрителю порой трудно понять, где кульминация, или пик, то есть момент истины того или другого кадра или сцены. Фотография состоит всего лишь из одного кадра. Это и есть настоящий момент истины, снятый фотографом. В хорошей фотографии, конечно. Точный выстрел — это также момент истины.

Обо всем этом думал мало, когда охотился в белорусских лесах и за рубежом, а стаж охотничий у меня больше сорока лет. Просто бродил с ружьем и собаками по лесам и полям, впитывая в себя дух природы. Задумался, только когда понял, что жизнь моя вот-вот сделает свой прицельный выстрел, который и будет для меня моментом истины.

Что ни говори, а удивительное, действительно, находится с нами рядом. Надо только его замечать.

В Гродненском районе в лесном массиве у берега речки Соломянки живет дракон. Самый настоя­щий дракон. Кто сомневается, посмотрите на фото. Хозяин леса не выглядит устрашающе, однако его глаз зорко следит за происходящим. Мое знакомство с ним состоялось во время одной из рыбалок, организованных с ночевкой. Причем наша палатка располагалась в непосредственной близости от места обитания чудища. И хотя наша дружная компания состояла из повидавших жизнь людей, направлять ­ночью луч фонарика в сторону пришедшего из сказки грозного персонажа было жутковато.

Свислочский район может гордиться не только Беловежской пущей. Еще на пути к ней со стороны Гродно всех въезжающих встречает красавица сосна. Согласитесь, ее головной убор великолепен. Неспроста проезжающие мимо автомобилисты то и дело тормозят, чтобы полюбоваться придорожным чудом в элегантной шляпе. Говорят, энное количество лет назад дерево планировали спилить, чтобы не выпячивалось на фоне остальных. Однако руководители местной власти дали отмашку не трогать кокетку. С тех пор сосна стала своего рода визитной карточкой Свислочского района.

Еще одно чудо природы запечатлел зимой на озере Белом в Гродненском районе. Мороз ли затейник проявил творчество либо это вообще его зеркальное отражение — не ясно. Но изображение на льду точно вселяет трепет. Делая кадр, старческие глаза и нос изначально не заприметил, поэтому сказать, был ли рот и борода, не могу. Не исключено, ибо очертания лица уж больно выразительны.

Оглянитесь по сторонам, и удивительные открытия не заставят себя ждать.