На страже лесной чистоты

Чем занимается инженер-радиолог?

Ведущий инженер-радиолог Раиса Доломакина работает в Ветковском спецлесхозе практически с момента его основания. До катастрофы на ЧАЭС эта профессия считалась редкой. Сегодня без таких специалистов в спецлесхозах не обойтись. Несмотря на то что радиационная обстановка постепенно стабилизируется, эхо чернобыльской трагедии все еще отдается на белорусской земле.

— Среди тех, кто не интересуется воздействием радиации на окружающую среду, популярна фраза: ее не видно, значит, она не опасна. Однако мой опыт работы показывает, что живые существа могут даже без приборов определять опасные участки, — рассказывает ведущий инженер-радиолог Ветковского спецлесхоза ­Раиса Доломакина. — Для забора образцов ­бываю в лесу постоянно. Когда заезжаешь на выдел с высокой степенью заражения, лес, словно мерт­вый: жизни в нем нет, птицы не поют. Как только на участке леса природа «бурлит», пробы здесь допустимо чистые. И результаты наших исследований подтверждают эти наблюдения.
Ветковский район от аварии на ЧАЭС пострадал, наверно, сильнее всех в Беларуси. Невозможными для дальнейшего проживания были признаны 59 населенных пунк­тов. Однако выпадение радиации не было сплошным. Поражение сельхозземель и лесного фонда зафиксировано пятнами. Поэтому было принято решение на этих землях образовать новый лесхоз. В итоге годом ­рождения Ветковского спецлехоза стал 1993-й.

Сегодня на плечах специалистов поста радиационного контроля лежит ответственность по обеспечению радиационной безопасности работников лесхоза и населения. В зависимости от плотности загрязнения территории в лесу устанавливается регламент работ: можно ли там собирать грибы-ягоды, рубить лес или здесь находиться опасно. Поэтому прежде чем разрешить работать лесорубам, предварительно там трудятся радиологи: отбирают пробы ­почв, делают замеры, уточняют ситуацию, чтобы максимально обезопасить человека от внешнего и внутреннего облучения. В среднем за день они, вооружившись дозиметрами, папками, бланками, пакетами для образцов, картами, пробоотборниками и иным необходимым инвентарем, обследуют три квартала. А ведь площадь лесного фонда Ветковского спецлесхоза составляет 102 930 га, из них покрытых лесом — 75 298 га. Территория немалая, еще и разрезанная зоной отчуждения и отселения.

Раиса Доломакина рассказывает, что приехала сюда в 1990-м по распределению после учебы в сельхозакадемии вместе с мужем и двумя детьми. Практику проходила в одном из совхозов. Потом связала свою жизнь с лесным хозяйством. Прошла переквалификацию, чтобы стать радиологом. Она вспоминает, с чего начинали и как теперь конт­ролируют лес:

— Радиоактивному загрязнению подверглись сто процентов лесного фонда нашего района. И нужно было знать, насколько опасны дары леса, древесина, какую дозу радиации приносит домой человек и т. д. Помимо получения нормативно-чистой продукции, мы обеспечивали радиационную безопасность и наших сотрудников — ведь они трудились во всех зонах, включая и те, где загрязнение составляло свыше 40 ­кюри. Сейчас кварталов леса с таким уровнем загрязнения уже нет. Но есть участки, где фиксируем 15 и выше. Мощность дозы цезия, по нашим наблюдениям, уменьшается ежегодно на 2 % в почве и на 4 % — в воздухе. Как мы производим контроль? У нас есть планы рубок, которые выдает на годы вперед лесо­устроительная экспедиция: в каком квартале и на каком участке можно вести лесозаготовку. С картами, планами и GPS-навигатором мы отправляемся в лес, валим модельные деревья, делаем отбор опилок, привозим на пост, высушиваем, проводим измерения, на основании которых и составляем акт радиационного обследования. А промышленный отдел определяет, куда ту или иную древесину можно использовать.

Спецлесхоз — один из самых стабильных работодателей в районе. Первоначально основной целью создания предприятия была охрана леса от пожаров. Сегодня здесь имеются лесопункт, цех по пилению, железнодорожная станция по отгрузке круг­лого лесоматериала. Пиломатериалы поставляют на внутренний рынок и экспорт. Обязательному радиационному контролю подвергается вся производимая спецлесхозом продукция. Кроме данных лабораторных испытаний, потребители интересуются наличием сертификатов происхождения и цепочкой поставки древесины. Без отлаженной системы радиологического конт­роля деятельность учреждения невозможна. Радиологи ежегодно проводят уточнения радиационной обстановки. Допустимый уровень для деловой древесины составляет 1480 беккерелей на килограмм, для дров — 740. Кстати, различные породы деревьев накапливают радиацию по-своему, приводит пример Раиса Доломакина:

— На болотистой почве она выше, на сухой — ниже. Поэтому сосна накапливает меньше, чем, например, ольха. Важно и как устроена корневая система дерева. Дуб берет влагу из глубины, а не с поверхности. Поэтому на выходе мы почти всегда имеем чистую дубовую древесину. Более того, накопление в древесине зависит и от плодородия почв. Так, дуб растет на богатых почвах, поэтому накапливает меньше, чем береза и сосна. Кстати, если пробы оказываются недопустимыми в пробных деревьях, на этом участке не ведутся рубки, а образцы захораниваются.

С момента аварии прошло более трех десятилетий. Именно таков период полураспада цезия. В лесах отмечается постепенное снижение плотности загрязнения почв цезием-137 и мощности дозы гамма-излучения, обусловленное радиоактивным распадом. Уменьшается содержание цезия-137 в лесной подстилке, продолжаются процессы вертикальной миграции радионуклидов из лесной подстилки в верхние минеральные слои почвы. При этом центр запаса цезия-137 сохраняется на глубине от 4 до 6 см в зависимости от трофности и влажности почв. Отмечается тенденция к уменьшению коэффициентов перехода цезия-137 из почвы в древесину и ее части, кору, деревья подроста, подлеска. Ежегодно проводятся работы по уточнению радиационной обстановки в лесном фонде, обследованию лесосек, контролю лесной продукции, пищевых продуктов, объектов лесного хозяйства и рабочих мест.

Станислав ГАЛКОВСКИЙ
Фото из архива Ветковского спецлесхоза