№ 13 (1139) 30 марта 2017

Никого не приходится агитировать за то, что природу надо любить и беречь. Никто не станет возражать и против того, что ее надо изучать и понимать. Но вот стоит только заговорить о ее использовании, как сразу возникает определенная настороженность, зачастую перерастающая в предвзятость. И тут неизбежны пояснения. Непрофессионализм, потребительское отношение к жизни, стихийность в принятии решений неприемлемы ни в каком деле. Особенно же остро их последствия ощущаются при соприкосновении человека с природой. Здесь требуется ответственность и устойчивая позиция. Поэтому люди, работающие в лесной сфере, в самом деле «три раза отмерят и один раз отрежут». После посещения лесных и охотничьих угодий Национального парка ­«Припятский» и бесед со специалистами, после ознакомления с работой деревообрабатывающего комплекса я смог убедиться, что там присутствует и бережное отношение к природе, и уважение к современным технологиям.

— Надо понимать, что ведение лесного хозяйства в «Припятском» весьма специфично, — заметил начальник природоохранных комплексов, лесопользования и природы нацпарка Николай Бамбиза. — Его задачи отличаются от задач, стоящих ­перед другими лесными учреждениями.

Детальное описание всех моментов лесопользования я опускаю — подробнее можно ознакомиться в соответствующей нормативной базе и лесном законодательстве. Отмечу лишь главное. Для оздоровительной, научной, хозяйственной деятельности на территории нацпарка выделяются заповедная, рекреационная (туризм, отдых и оздоровление) и хозяйственная зоны, а также зона регулируемого использования, предназначенная для обеспечения естественного развития и восстановления природных комплексов.

— В соответствии с Лесным кодексом Республики Беларусь при проведении хозяйственных работ мы, конечно же, никоим образом не вмешиваемся в жизнь особо охраняемых территорий, — сказал главный лесничий экспериментального лесоохотничьего хозяйства «Лясковичи», исполняющий обязанности директора Сергей Шилец.

Позволю себе несколько слов непосредственно о лесохозяйственной деятельности.

Сегодня для всех очевидно — ее успехи трудно представить без экспорта. Поэтому-то и возросло значение деревообрабатывающих цехов по всей стране. В «Припятском» же это поняли давно.
В 1996 году на базе ЭЛОХ ­«Лясковичи» был создан дерево­обрабатывающий цех. Пуск первой очереди состоялся уже через год, а еще спустя год начался серийный выпуск готовой продукции.
Я посетил предприятие, сегодня уже преобразованное в деревообрабатывающий комплекс.

— У ДПК «Лясковичи» законченный цикл производства, начиная от вырубки леса до упаковки продукции, — рассказал начальник комплекса Виктор Аскерко. — В среднем в год перерабатывается 120 тысяч кубов леса.

Деревообрабатывающий комплекс является одним из крупнейших производителей паркета в нашей стране. Я услышал целую лекцию о нем. В частности, о том, что для производства используются дуб, ясень, клен; что он выпускается различных размеров, цветов текстуры и фактуры древесины.

На комплексе производится также строганый погонаж (доска пола, вагонка, плинтус, наличник и др.), обрезные и необрезные пиломатериалы, древесный уголь. Материал проходит техническую сушку до влажности 8 % в камерах, оборудованных компьютерами. На опилках работает своя котельная.

— Руководство нашего нацпарка давно поняло: без модернизации производства, без технических новинок продукция будет неконкурентоспособна, — сказал Виктор Владимирович.

А она, продукция, идет сегодня и в ближнее зарубежье, и в дальнее, начиная с Азербайджана и Узбекистана и заканчивая Бельгией, Германией, Польшей и даже Японией.

На комплексе трудится около 400 человек, более 60 % из них — женщины. Виктор Аскерко рассказывал о многих работниках предприятия. Но особо отметил ветерана производства, мастера паркетного цеха Ирину Жуковец и оператора станка деревообработки Геннадия Щура. Жителей Петриковского и Житковичского районов доставляет служебный автобус. Для нужд работников оборудованы комнаты отдыха, есть душевая, столовая. Средняя зарплата — 561 рубль.

Опыт работы деревооб­рабатывающего комплекса На­цио­нального парка «Припятский» показывает, что дальнейшее развитие производства невозможно без модернизации. И надо думать о следующих шагах в этом направлении. Недавно, кстати, тут приобрели немецкую рубильную машину, 100 % отходов перерабатывается на щепу и древесный уголь.

Охрана леса, его восстановление — вещи само собой разумеющиеся и обсуж­дению не подлежат. К сожалению, и в этом вопросе возникают проблемы. В нацпарке тоже горят леса.

— Самый мощный пожар, помню, случился в 1985 году, — вспоминает Николай Бамбиза. — Сгорела половина лесных угодий.

А причина оказалась довольно тривиальной. Местные жители поджигали места сбора клюквы, поскольку почва для этой ягоды через каждые пять лет становится мертвой. Требуется обновление.
Пожары случаются и теперь.

— Трудно приходится. В прошлом году для борьбы с бедствием на одном из участков за водой приходилось идти за четыре километра, — рассказывает главный лесничий Сергей Шилец. — Представляете? Мы бы своими силами и не справились. Всё время ждали воду с неба — помогла авиация, работу которой координировал Николай Николаевич.

Николай Бамбиза уточнил:

— Вертолет может остановить стихию, но основная задача ложится на плечи людей. Пока лес­ники с егерями не сделают зачистку, ничего не получится.

Вот одна деталь, еще раз свидетельствующая об уникальном свойстве природы возрождаться: трава горела в июле, а к осени уже позеленела.

С грустью мои собеседники говорили и еще об одной напасти. Активизировалось нашествие жука-короеда. Николай Бамбиза столкнулся с этой проблемой еще в свою бытность генеральным директором Беловежской пущи. Основываясь на данных проводимых мониторингов, в том числе на польской территории пущи, он пришел к выводу — противодействовать напасти нужно непосредственно в очаге проблемы. Следует вырубать деревья, когда вредитель только появляется. Но вот противоречие: по закону вырубке подлежит лишь сухостой.

— Неужели нет иных способов?

— Пока панацеи не придумали. Один метод — топор и бензопила.

Как же быть? Бесспорно, требуются оперативные решения ученых и природоохранных организаций.

Опасаются в нацпарке и последствий мелиорации, которая хоть и не проводится на его территории, но идет неподалеку. Ведь одна из главных задач — сохранение уникальных пойменных дубрав.
К слову, до 40 % площадей в «Припятском» оставляют под естественное восстановление.

— Одно радует — остался с зимы желудь, — улыбается Николай Бамбиза. — Его ведь только утки ели. Значит, дубу расти…

Почему остались желуди? Пропал кабан. Так исподволь мы перешли к другому воп­росу — охоте и ведению охот­ничьего хозяйства.

Без благих порывов, без энтузиазма невозможно добиться настоящих успехов. Но они могут стать бесперспективными без трудолюбия и постоянства. Я опасался, что с исчезновением кабана из-за АЧС, являющегося прежде основным охотничьим животным в нацпарке, на предприятии возникнут непреодолимые препятствия в этой сфере.

— Вот посмотрите график охотничьих туров — всё заполнено, — ответил на мой вопрос генеральный директор Степан Бамбиза. — Конечно, чего скрывать, доходную часть хозяйства такая ситуация никак не улучшила. Но и пессимизму не поддаемся. Ищем новые формы работы, совершенствуем организацию и проведение охот.

Во время моей командировки, проходившей накануне открытия сезона гусиной охоты, в нацпарк прибыл охотник из Германии, ожидалась группа итальянцев. Что же до птицы, то и она уже появилась.

Я же направился в Парк диких животных. Сегодня содержание охотничьих животных в вольерах не новинка, более того — этому направлению уделяется все большее внимание. А около десяти лет назад Национальный парк «Припятский» начинал, наверное, первым. Переняли, как рассказывал Степан Бамбиза, опыт австрийских аристократов. Одна из целей создания подобных вольеров — разведение диких животных с формированием трофейных качеств, для чего требуется соответствующая подкорка, в том ­числе минералы. В нацпарке не только проводятся трофейные охоты, но и расселяют зверя по другим хозяйствам.

В этот раз я снова увидел доб­ротные биотехнические ­сооружения. Сопровождал меня ведущий охотовед нацпарка Сергей Турмович, поведавший, что площадь охотничьих угодий «Припятского» составляет 250 тыс. га. По учетам на март 2016 года здесь обитало 1150 особей лося, 1120 — оленя, 1510 — косули, 88 — зубра. (Теперь его больше. В научном отделе сообщили — согласно последним учетам численность зубров составляет 99 особей.) Немало тут зайца-беляка (1070), зайца-русака (95), белки (1020), есть норка, ондатра, лиса.

О волке — особый разговор. ­Сергей Владимирович сообщил: их было 140 особей, но за год добыли 60, в том числе за несколько месяцев 2017-го — 26. Особенно удачной была одна охота этой зимой, когда отстреляли восемь хищников.

…Мы едем по территории вольера. Видны современные вышки и полувышки, кормушки для корма. Недалеко от дороги — стадо оленей, затем увидели, как дорогу перебежало еще одно. Видны и самцы — пока не сбросили рога.

— А как же волк наведывается в огороженный сеткой вольер?

— Представляете, — говорит Сергей Владимирович, — делают подкопы. Постоянно надо быть начеку. В прошлом году даже волчицу с выводком обнаружили.

Не унимаются и браконьеры. Николай Бамбиза высказал недопонимание:

— Вольерное хозяйство, оказывается, беззащитное. По закону не учитывается и не возмещается ущерб, причиненный природе. Факт браконьерства оформляется, как кража на складе.
В самом деле, вопрос требует оперативного рассмотрения. Тем не менее браконьерство здесь пресекается. Постоянное дежурство лесной охраны, фотоловушки, беспилотные летательные аппараты — всё поставлено на защиту леса и его обитателей.

Так вернемся к вопросу о прио­ритетах деятельности На­ционального парка «Припятский». Надеюсь, пунктирно я их определил. А подводя черту, хочу заметить главное. Во время командировки убедился, что решают проб­лемы те, кто не работает спустя рукава. Поэтому пусть успех и дальше способствует тем, кто с уважением относится к природе и своему делу. Должно быть так и только так.